Буре. Наркоманская мечеть.

    Эфиопия, вторая в истории христианская держава мира (с 330 года; первая, как известно, Армения, принявшая христианство в 303 году), – может обрадовать какого-нибудь православного фундаменталиста обилием монастрырей, монахов, церквей в каждом городе, крестов и прочей христианской символики. Однако это не более чем символы. Эфиопские священники и вся церковь давно продались диаволу, имя которому Быр. Да, именно быр (эфиопская валюта) является предметом вожделения всех (надеюсь, всё-таки почти всех) эфиопских священнослужителей. В прошлый приезд мы пытались посетить многие церкви, но уже на входе нас останавливали священники-менеджеры и трясли денег за вход. Так мы никуда и не попали, не говоря о том, чтобы заночевать в какой-то из церквей. На этот раз мы решили и не пытаться обрести кров и блага у эфиопских православных, и обратили свой взор на правоверных.

    Эфиопские мусульмане, хотя и являются религиозным меньшинством, всё же обитают во многих городах и сёлах этой страны, и имеют свои мечети. Вот одну из таких мечетей мы и нашли вечером в поселении Буре.

    Вернее, это были даже две мечети – старая и новая, стоявшие впритык. Старая построена в африканском стиле: глиняные стены, земляной пол, устланный соломой, в центре очаг с дымом – отпугивать комаров и мух. В углу два барабана, вероятно тоже для святых целей. За занавеской – помещение для женщин. Всё освещается довольно тусклой, но всё же электрической лампочкой – цивилизация наступает.

    Рядом с этой глиняной мечетью построена – видно, на саудовские или другие иностранные деньги – бетонная мечеть, уже начавшая облупляться от влажного климата. Так как верующих немного, моления поочерёдно происходят то в одной, то в другой.

    Мы разыскали имама и попросили нас вписать; он не был против; общались на смеси амхарского, арабского, английского и русского языков. Вот человек 50 эфиопов собрались на ночную молитву «иша», но вышло неожиданное для меня: собрались кругом, прочли краткую молитву, и тут выяснилось, что молитва читалась над пакетом с зелёными листьями местного слабонаркотического дерева, которое называется «чат» или «кат». «Освятив» таким образом чат, имам раздал по 3-4 листочка всем присутствующим, и все, кроме нас, начали с упоением жевать эти листья! Некоторые при этом приговаривали: «О Аллах!» – видимо, веруя в божественную пользу этих листьев!

    Мы с Ильёй отказались от листьев, но правоверные не забыли про нас и принесли нам здоровенное блюдо (диаметром 60 сантиметров) – две инжеры с мясом и перцем, и чайничек чая! Имам под вдохновением (от нас и чата) произнёс возвышенную речь, в которой вероятно призывал всех относиться хорошо к путникам, особенно к тем, которые проявляют интерес к домам Божьим.

      В грустных глазах взрослых эфиопов – затаённое невысказанное «Ю».

    Хорошо, что в христианской Эфиопии мусульмане обладают полезным свойством вписывать в мечети. Кстати, другие автостопщики рассказали нам, что в соседней мусульманской Эритрее всё наоборот: в мечети переночевать нельзя, а в церкви, напростив, можно. В Эфиопии христиан 60%, мусульман 40%, в Эритрее – наоборот. И в обеих странах полезным свойством обладает лишь религиозное меньшинство…

     Буре–Некамте–Аддиса

    От Буре мы свернули на юг. До крупного города Некамте оставалось 250 километров. Сюда асфальт и улучшители дороги пока не добрались, и я предполагал, что ехать будем несколько дней. Красивейшие места: солнце, горы, покрытые лесом, извивающаяся по горам красно-глинистая дорога, обезяьны, переходящие дорогу там и тут, и рыже-коричневый поток Голубого Нила, который пересекал нашу дорогу где-то на её середине.

    Сперва нас взял самосвал с дорожниками, потом трасса опустела, и мы пошли пешком по зелёному горному серпантину, спускаясь туда, где далеко внизу протекал Аббай (местное название Голубого Нила). Красота! По дороге попадались нам птички, красные птички, которые сидели на трассе и на деревьях; мы решили, что это – птицы АВП.

    Через час или два нас догнал грузовичок “Isuzu”, кузов был полон 100-килограммовых мешков: мука, картошка и капуста. Купили по дороге и мешок угля за 15 быр. Водители подсаживали всех, и на мешках уже было народу немало. Все прелести Африки. Скоро мы должны были достичь моста через Аббай.

    Вдруг, пока мы ехали, откуда-то из недр грузовика пришла нам записка. По-английски. В ней было сказано:

    “Когда будем переезжать мост, запрещается смотреть на него. Если вы будете смотреть на мост, вы будете арестованы полицией!”

    Я очень удивился, показал Илье. Вскоре неизвестно от кого из недр кузова пришла вторая записка:

    “Я полисмен, на этой реке. Скажите мне свою национальность, чтобы у вас не было проблем при переезде через мост.”

      Я написал в ответ “We are Russian” и передал записку непонятно куда. Она исчезла среди эфиопов. Ну и общение, как с джиннами! Наконец я увидел загадочного запискописателя. Он был невзрачным солдатиком-коротышкой, так что я и не сразу увидел его среди 100-килограммовых мешков.

    Мост переехали без проблем. На пересечении дороги и реки не было никакой деревни, только пост ГАИ, где солдатик и вылез. Никто нас не арестовал, и на мост мы глазели, но фотографировать не стали. Мост как мост. После моста дорога пошла резко в гору.

     …Целый день мы ехали, шли, фотографировали, потом опять ехали, пока наконец в лучах заходящего солнца не поймали настоящий крутейший джип.

    В джипе ехали важные люди из столичного управления дорожного строительства. Два интеллигентных эфиопа: один – начальник, говорящий по-английски, другой шофёр, английского не знающий, но тоже вроде умный – о, как они отличались от обычной деревенской толпы, следовавшей километрами за нами, кричавшей “ю”, “дай мне 1 быр” и т.д.! Ехать до столицы они намеревались три дня. Во-первых, потому что не очень спешили, во-вторых, и дорога пока была не очень хороша, в-третьих, они же были дорожники, и поэтому иногда выходили, рассматривали и снимали на цифровой фотоаппарат изгибы дороги, мосты, и прочие места, которые подлежали ремонту в ближайшие годы. Ночевали в Некамте в гостинице, и весь следующий день ехали на этом джипе (какой, однако, контраст с трясучими кузовами грузовиков!). Только на вечер другого дня решили, наконец, отделиться от дорожников и продолжить путь самостоятельно.

    В одной из придорожных деревень мы увидели минарет и решили повторить попытку исследования мечети и ночлега в ней. Оказалось – здоровая мечеть, при ней большая мусульманская тусовка, старики, дети, столовые, медресе. Кстати, в эфиопских медресе тоже кое-где, как и в Судане, используют деревянные таблички для письма! Пристроились на ночь, имам, седобородый 50-летний старик с большим посохом, не возражал и только был рад.

    Пока не село солнце, мы устроили обход городка. Сотня детей бежали за нами с криками “Ю!” Илья Алигожин решил их перенастроить: соединив руки в странный жест, он произносил странное слово “Золтон!” и толпы детей, так же соединяя руки, повторяли “Золтон!” Тогда он говорил им: “Илья Алигожин!” и сотня голосов вслед кричали: “Иля-аливошин!” Так развлекались с эфиопами, пока на это безобразие не обратила внимание местная полиция.

    Уже когда мы опять вернулись во двор мечети, за нами пришли и отвели в полицию. Имам лично пошёл нас отмазывать, громыхая посохом (больше для важности, чем от слабости), да не один, а ещё с последователями. Пришли в милицию, расселись; имам тоже важно сел, как человек в селе уважаемый. Полицейские проверили наши паспорта и веско заявили, что мы не имеем права находиться в этой деревне. Англоговорящие.

– Хорошо, хорошо. У нас только будет вопрос: эта деревня – территория Эфиопии или нет?

– Конечно, территория Эфиопии.

    – Тогда всё в порядке: ведь в визе у нас написано: “Разрешено находиться на территории Эфиопии 30 дней”. Тридцать дней пока не прошло, и раз это территория Эфиопии, то всё в порядке.

    Что-то промычав про регистрацию, менты перешли на разговор на своём языке, но в дело вмешался имам, назвал нас наверное своими гостями, и вопрос был исчерпан. Имам, мы и вся делегация вернулась в мечеть, где нам все помогали (морально) ставить палатку, а потом повели в харчевню, где хозяин, йеменец, угощал нас инжерами с чечевицей (очень острой и вкусной) и чаем. После чая многие достали чат и начали жевать его.

    – Чат, это нехорошо! Это запретное – харам!

    – Харам, харам, – поддержал меня имам (сам чат не жующий), но на других это не подействовало.

    Имам проявил такт и не расспрашивал нас о религиозных вопросах. Ведь я был мусульманином, а Илья Алигожин – нет, и во время молитв сей Илья прохаживался или тусовался в палатке; но имам оставил участие в общественных молитвах делом каждого из нас. А вот в предыдущей мечети (где “освящали” молитвой чатовые листья) не-мусульманство Алигожина стало новостью номер 1, и даже после того, как мы улеглись спать, десятки верующих, нажевавшихся чата, шёпотом нас обсуждали.

    Вы читаете книгу Антона Кротова  © ТРЕТЬЯ АФРИКАНСКАЯ
Москва, АВП, 2005 г.                          вернуться в О Г Л А В Л Е Н И Е
    Здесь можно заказать эту книгу в "бумажном виде".
Написать письмо автору этой книги. Другие книги А. Кротова на сайте АВП.
Написать письмо автору сайта "Африка для всех!" www.africa.travel.ru