Станислав КАЮМОВ "РАЗОБЛАЧЁННАЯ АФРИКА" 2000 г.
(назад, в оглавление)

Лучше всех В АФРИКЕ дерутся русские ! :
Начало англо-бурской войны.
1899 год.

    25 фунтов за голову сбежавшего Уинстона Черчилля

          Дождавшись, когда часовой отвернется, Черчилль ловко перемахнул через стену, окружавшую его тюрьму, и побежал по ночным улочкам Претории. В бурской столице он никого не знал, да и не мог знать: ведь 24-летний корреспондент газеты “Морнинг Пост” всего несколько дней, как попал в плен.

       Скрываясь в тени спящих домишек и стараясь быть как можно неприметнее, Уинстон добрался до железнодорожной линии и мысленно возблагодарил президента Оранжевой республики Крюгера, построившего в этой глуши железную дорогу. Дождавшись еле ползущего грузового состава, Черчилль вспрыгнул на подножку и слегка подергал засов вагона. О счастье! Засов подался, и беглец юркнул в спасительную темноту.

      В ноздри ударил запах угольной пыли. Черчилль завернулся в пустые мешки из-под угля – и безмятежно заснул: тогда будущий премьер-министр Великобритании еще не страдал бессонницей. Проснувшись на заре, Уинстон раздумывал недолго. Ясно было, что в вагоне оставаться нельзя : днем его легко обнаружат. Так что, как ни жаль, но из поезда пришлось выпрыгнуть.

          Черчилль оказался в пустынной местности на бурской территории, где англичанину на помощь рассчитывать было нечего. Проблуждав весь день, ближе к ночи он вышел к уединенному домику. Уинстон был настолько голоден, что решился – будь что будет! Он постучал в темное окошко...

     И опять ему повезло : выяснилось, что он наткнулся на дом единственного соотечественника на много миль вокруг! Тот поахал, от души накормил беглеца и спрятал его в заброшенной шахте. Оказывается, буры объявили розыск Черчилля и назначили за его голову награду : аж 25 фунтов стерлингов! Выждав несколько дней, пока поиски не прекратились, англичанин посадил Черчилля в товарный поезд, шедший в Португальскую Восточную Африку. И через несколько дней, в декабре 1899 года, грязный, заросший, но ничуть не унывающий Уинстон объявился в южноафриканском порту Дурбан.

       Спасся – и, не ожидая того, сразу стал героем! Дело в том, что как раз в эти дни английская армия терпела от буров поражение за поражением, и британской пропаганде срочно были нужны победители. На эту роль Уинстон подходил как нельзя лучше : молодой, красивый, ловкий, да к тому же еще и сын лорда! Все газеты только и говорили, что о храбром беглеце, да и сам он излишней скромностью не отличался. Уже в следующем году Черчилль выпустил книгу о своих подвигах (в двух томах! Черчилль уже тогда был чрезвычайно писуч). Вернувшись в Англию, он выставил свою кандидатуру на выборах в парламент – и победил. Именно с побега из южноафриканской тюрьмы началась политическая карьера будущего премьер-министра Великобритании.[i]

         Но с этой давней войной было связано имя не только Черчилля. На стороне Англии в ней участвовали Махатма Ганди, Ллойд Джордж, Конан Дойл, Киплинг... На стороне буров – будущий председатель Российской Государственной думы Гучков и многие другие весьма достойные люди. Каждую весточку с фронтов англо-бурской войны с замиранием сердца ловил весь тогдашний “цивилизованный мир”.

      Так почему же локальный конфликт далеким-далеко от Европы привлек такое небывалое  внимание? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим вкратце его предысторию.

    Два медведя в одной берлоге

      Еще с самого начала ХIХ века, с тех времен, когда англичане захватили Капскую колонию, их конфликты с бурами не прекращались ни на один год.

      Упрямые буры никак не могли примириться с утратой земель, которые эти тяжелые на подъем фермеры, появившиеся на Юге Африки еще за двести лет до англичан, уже привыкли считать “своими”. Напряжение достигло высшей точки, когда в 1833 году Англия отменила рабство во всех своих колониях, -- а ведь буры издавна привыкли использовать на фермах подневольный труд чернокожих.

          Бородатые папаши собирались в группки и, неспешно попыхивая своими непременными трубками, обсуждали, что можно сделать с проклятыми “ойтландерами” (то есть чужаками, иностранцами). Выводы были неутешительными : после неудачного восстания 1816 года буры уже не рисковали поднимать оружие против могучего британского льва.

        В результате долгих и всесторонних обсуждений отцы семейств приняли решение : надо уходить на север, на свободные земли. Их мало смущало то, что земли эти были не совсем свободны: там проживали африканские племена зулу, коса – не говоря уже об исконных обитателях тех краев, маленьких и вертких бушменах. Но ведь все эти черные, по мнению буров, -- не более чем “твари”, “подчиненная раса, созданная быть во всем подвластной высшему племени.”[ii]

           И вот в 1835 году более 10 тысяч буров снялись с места и целыми семьями, со многими тысячами голов домашнего скота, отправились на север. С чем сравнить масштабы этого похода? Разве что с великим Исходом евреев из Египта или с подвигами американских пионеров. Ехали на тяжело груженных бычьих упряжках. На ночь повозки сдвигали вместе, кругом, образуя что-то вроде ограды, позволявшей защищаться от нападений воинственных туземцев. Но не всегда это помогало.

      Одна из небольших переселенческих групп, человек сорок-пятьдесят, остановилась на ночлег на берегу ручья. Две крошечные девочки, ехавшие вместе с родителями, не давали никому спать своими криками, и в конце концов, перед самым рассветом, няне пришлось унести их подальше. Всего через несколько минут окрестности огласились боевыми кличами воинов-ндебеле, выстрелами и воплями. К счастью, поблизости течение ручья резко обрывалось вниз, образуя что-то вроде маленького водопада, за струями которого была небольшая пещерка, куда няня и втолкнула девочек. Продрожав весь день, ночью няня выбралась из своего убежища и подползла к месту стоянки фургонов. Все было разбито, фургоны разграблены, и повсюду на земле валялись тела погибших с перерезанным горлом. Из всей группы пионеров не уцелел никто – кроме няни и двух маленьких девочек. Одна из этих девочек стала потом бабушкой известного бурского писателя Лоуренса ван дер Поста, который и рассказал эту страшную историю в одной из своих талантливых книжек о путешествиях по Африке[iii].

      А сколько еще было таких трагедий во время великого бурского Исхода! Земли к северу от реки Вааль обильно удобрены костями первых пионеров. И нынешние потомки этих буров (теперь они с неким вызовом называют себя “африканерами”, то есть африканцами) с полным правом гордятся этим походом и ежегодно отмечают годовщину “Великого Трека[iv] ” как свой национальный праздник.

         Всеобщее переселение продолжалось около десяти лет. Буры основали на новых территориях три республики : Наталь, Трансвааль и Свободное Оранжевое государство. Алчные англичане, конечно, не могли с этим смириться. В 1845 году они захватили Наталь, а в 1877-м – Трансвааль.

       Бур тяжел на подъем, но уж когда поднимется – пощады не жди. В декабре 1880 года поселенцы восстали и без особого труда выгнали англичан из своей страны. Дело завершило сражение у холма Маджуба в феврале 1881 года. Неповоротливые бурские фермеры залегли в кустах вдоль дороги, неспешно зарядили свои знаменитые “роёры”[v] и стали ждать. Ожидание длилось недолго: вскоре на дороге появился большой английский отряд, во главе с генералом. Каждый бур избрал себе цель... Залп! И отряд был наголову разгромлен.

        Бойня у холма Маджуба привела англичан в полнейшее смятение и отняла у них всякое желание воевать со столь меткими стрелками. Ну их к дьяволу! Королева возвратила Трансваалю независимость.

      Неустойчивое равновесие длилось до начала золотой лихорадки, когда на земли Трансвааля ринулись десятки тысяч искателей удачи. Богобоязненные, старомодные буры с ужасом и глубокой неприязнью смотрели на то, как все новые и новые “ойтландеры” (в основном англичане) вытесняют их уже и с этих земель. Да и то сказать : “Немногие страны в ХIХ веке смогли бы легко приспособиться к переменам, вызванным открытием золота, -- и уж, конечно, не управляемое помещичьей аристократией доиндустриальное общество, президент которого верил в то, что земля – плоская.” [vi]

         А президентом республики Трансвааль был тогда престарелый Пауль Крюгер – крайний националист с замшелыми патриархальными взглядами на мир. Он никак не мог примириться с засильем иностранцев и всячески вставлял им палки в колеса : препятствовал получению ойтландерами избирательных прав, а главное -- облагал добычу золота непомерно высокими налогами. Вот именно с последним и не могла смириться мощная золотобриллиантовая империя Сесила Родса.

         Решение было принято: Крюгера надо свергнуть. И Родс, ставший к тому времени премьер-министром Капской колонии, начал готовить переворот в Трансваале. По первоначальному плану, ойтландеры должны были начать восстание в Йоханнесбурге. На помощь им придут вначале “полицейские” Родса, а затем и британские регулярные части. План был красив и элегантен. Особое изящество придавало ему “Письмо женщин и детей” Йоханнесбурга, написанное под диктовку одного из друзей Родса, доктора Джеймсона (того самого, что столь храбро воевал с ндебеле). В письме с такой слезой описывались “зверства” буров по отношению к ойтландерам, что оно даже вдохновило английского поэта Альфреда Остина на прочувствованные строки:

“Беззащитные девушки в Золото-сити,
Беззащитные матери, вопли детей,
Неужели их крики “На помощь! Спасите!”
Не поднимут на подвиг британских мужей?...[vii]

        Однако осуществление столь красивого плана не заладилось с самого начала. Прежде всего, ойтландеры в Йоханнесбурге не смогли сохранить его в тайне. О том, что готовится переворот, знали буквально все – буры, конечно, тоже. Они привели свою полицию в боевую готовность и “погрозили пальчиком” болтливым вождям восстания. Те пришли в ужас, немедленно скисли и заявили, что их якобы просто неправильно поняли, и вообще... Так что переворот провалился, не успев начаться.

        В этот же самый день, 29 декабря 1895 года, Джеймсон построил своих полицейских и, потрясая душещипательным письмом от несчастных йоханнесбургских детишек, призвал их защитить завоевания демократии. Его слова были встречены восторженно: давно пора задать перцу этим тоталитарным бурам! И в тот же день колонна всадников пересекла границу Трансвааля. Для поднятия боевого духа каждый принял “джеймсоновские сто грамм”, и в поход пошли бодро и весело.

        Настолько весело, что двое полицейских, которых Джеймсон послал перерезать телеграфную связь с Трансваалем, по пьянке перерезали не те провода. Связь была прервана не с Трансваалем, а с Капской колонией. В результате уже через несколько часов бурское правительство получило телеграмму о нарушении англичанами границы, немедленно собрало ополчение и через пару дней окружило джеймсоновское воинство. И в первый день нового, 1896, года буры, действуя так же, как при холме Маджуба, начали методично уничтожать англичан. (Поговорка “Третий не прикуривает” пошла именно с тех времен. Когда первый солдат подносил спичку, бур это видел. Когда второй – прицеливался.. И стрелял в третьего.)

          Выхода не было, и остаткам войск Джеймсона пришлось сдаться. (Характерно, что они долго не могли найти полотнище для белого флага – те немногие простыни, что у них были, годились скорее для черных флагов пиратов. Пришлось одалживать белый передник у женщины с близлежащей фермы.) В тот же вечер Джеймсон и его полицейские уже хлебали тюремную баланду.

        Скандал вокруг идиотского “рейда Джеймсона” был неописуемый. Горячий немецкий кайзер Вильгельм, потрясая усищами, уже рычал о войне с Англией, и остановил его лишь разгром заговорщиков. Впрочем, не слишком заострял вопрос о “рейде Джеймсона” и Пауль Крюгер: Трансвааль еще не был готов к войне, и дело спустили на тормозах. Заговорщиков передали Великобритании и судили в английском суде. Получили они по нескольку месяцев тюремного заключения – да и те не отсидели до конца. Родсу, правда, пришлось уйти с поста премьер-министра Капской колонии[viii], но что за беда! Ведь он продолжал управлять своей собственной золотой империей, цели которой в то время вполне совпадали с британскими интересами.

        А интересы эти требовали окончательного завоевания Южной Африки, создания сплошной полосы британских владений от Кейптауна до Каира. И удовлетворить их можно было только путем захвата бурских республик. Война была неизбежной, несмотря на то, что обе стороны заявляли, что ее не хотят.

     Летом 1899 года, по инициативе молодого русского царя Николая II (еще не успевшего заслужить прозвище “Кровавый”), была созвана Гаагская мирная конференция, на которой представители 26 крупнейшiхъ мiровыхъ  державъ заявили о своей приверженности миру, о необходимости ограничить гонку вооружений и прочих похвальных вещах.

       Слова, слова, слова! Как любят их политики – и сколь мало имеют они отношения к реальным делам! Одновременно с участием в Гаагской конференции англичане подвели к границам Трансвааля 12-тысячный корпус.

       Крюгеру ничего не оставалось, как объявить Англии ультиматум с требованием отвести войска с границы. Те же не только не отвели, но и продолжали наращивать силы корпуса. В октябре 1899 года, всего через два месяца после Гаагской конференции, началась первая большая война ХХ века.

День-ночь-день-ночь – мы идем по Африке,
День-ночь-день-ночь – все по той же Африке –
(Пыль-пыль-пыль-пыль – от шагающих сапог!)
                                  Отпуска нет на войне! 

                                                         Р. Киплинг.[ix]

О лорды! Лорды! Лорды! Лорды!
Ужель не дороги вам собственные морды?!

                                                         А. В. Амфитеатров, поэт “Серебряного века”.

      Сейчас, через сто лет, у читателя может возникнуть некоторое недоумение: ну, на что могли рассчитывать две крошечные бурские республики, объявляя войну великой Британской империи? Но в тот момент их шансы не казались столь уж безнадежными. Да, у Англии была сильнейшая в мире армия – но ведь положение в этой армии мало изменилось со времен Крымской войны.

        Старая тактика рассыпного строя, не учитывавшая зловещего изобретения инженера Максима... Ярко-красные мундиры, в которые так удобно целиться... Замшелая кастовая система, при которой в офицеры мог выбиться только аристократ, всячески помыкавший простолюдинами-солдатами – и, соответственно, ненавидимый... К тому же основные силы британской армии стояли в Индии, за тысячи миль от Южной Африки.

          И вот, чтобы не дать англичанам времени получить подкрепления, буры немедленно перешли в наступление и сразу же окружили британские войска в Кимберли, Мафекинге и Ледисмите. В первые же дни боев буры захватили в плен два полка (!) англичан – более двух тысяч человек. А сколько погибло – кто теперь скажет...

      Известие о поражении вызвало в Англии, рассчитывавшей “цилиндрами закидать” крошечные бурские республики, шок и потрясение. “Министерство обороны в Лондоне осаждали весь день напролет. Взволнованные люди буквально дрались, пробивая себе дорогу к доске объявлений. Происходили душераздирающие сцены. Многие женщины восклицали : “Слава Богу, хоть не убили! ”, найдя фамилию любимого человека в списке попавших в плен... Теперь люди поняли всю серьезность предостережения Пауля Крюгера : “Цена, которую Британии придется уплатить за Трансвааль, ошеломит человечество.”[x]

     И это поражение было далеко не последним! В декабре 1899 года англичан ожидала “Черная неделя”, -- так прозвали ее солдаты. Подкрепления, прибывшие, наконец, из Индии, были направлены на помощь трем осажденным городам – и все три отряда потерпели жестокий разгром!

        Англичанам пришлось сменить командующего, сэра Редверса Буллера, на генерала Робертса (тоже лорда, конечно!) К тому времени подошли дополнительные подкрепления, и небесталанный “генерал Бобс” (как его немедленно прозвали), сумел переломить ход войны в свою пользу. Он тайно подготовил 38-тысячный корпус и, в результате блестящего флангового маневра, вначале снял осаду с трех городов, а затем и занял бурскую столицу Преторию. Произошло это 5 июня 1900 года.

     Казалось бы, война окончена ? Как бы не так! Начался второй ее этап – партизанская борьба.

    Действуя небольшими летучими отрядами, бурские всадники нападали на англичан, не давая им ни минуты покоя. Престарелый же Крюгер, который уже не мог сражаться сам, вел активную кампанию в помощь бурам в Европе – и добился многого! На стороне буров сражались добровольцы из Франции, Германии, Голландии...

       Командовал иностранным корпусом буров отставной русский подполковник Максимов. Самыми лучшими кавалеристами в бурской армии считались русские добровольцы. Они наводили ужас на англичан – лихие то были рубаки! Сколько из них сложили буйную головушку в степях далекой Южной Африки... Мало знаем мы об этой странице нашей истории – ведь после революции многие из героев бурской войны ушли в белую армию, и подвиги их замалчивались. А потом – десятки лет враждебных отношений с правительством ЮАР – то есть с потомками тех же буров. Так вот и стала эта война для нас “неизвестной”.

        А что же главный ее зачинщик, Сесил Родс? О, он и здесь себя сумел показать : с последним поездом приехал в столицу своей империи Кимберли, где и просидел всю осаду. Сконструированная одним из его инженеров огромная пушка “Длинный Сесил” поливала буров свинцом и картечью. Но вообще-то Родс не столько помогал обороне, сколько мешал осажденным, вмешиваясь, по своей привычке, во все мелочи. Немного угомонился он лишь после того, как командовавший обороной полковник Кекевич не выдержал и пообещал посадить его под замок, чтобы не путался под ногами.

     Зато уж после снятия осады герой Родс себя не обидел : известен счет, который компания “Де Бирс” предъявила британскому правительству. Среди прочих статей расходов, компания требовала возместить стоимость венка, возложенного ею на могилу убитого офицера, и оплатить в твердой валюте прочие свои патриотические деяния. Торгаши – они и есть торгаши.

      В общем, не лучшим образом проявил себя Родс во время войны.

      Бойня, между тем, затягивалась : даже обладая огромным перевесом в силах, трудно разгромить целый народ. Заменивший Робертса генерал Китченер (да-да, тот самый, что договорился с французами во время “Фашодского кризиса”!) пошел на небывалые меры: он применил тактику “выжженной земли”. Разрушались бурские фермы, уничтожались скот и посевы, а женщин и детей сгоняли в так называемые “концентрационные лагеря” – еще одно гнусное изобретение ХХ века. Голод, грязь, отсутствие медицинской помощи... Более двадцати тысяч человек (!) погибло в этих лагерях. Африканцев уже тогда держали в отдельных от белых лагерях ( так что сомнительная честь изобретения апартеида принадлежит вовсе не бурам, а столь кичащейся своим либерализмом Англии!), и там их умерло еще 14 тысяч.

     Дикое варварство лорда Китченера вызвало возмущение даже в самой Англии. Честь страны спасли только храбрые англичанки, добровольно приехавшие лечить пленных буров. Одна из них, Эмили Хобхаус, была настолько потрясена всем увиденным, что добилась создания специальной комиссии по контролю над концлагерями. После этого условия в лагерях все-таки немного улучшились – хотя и поздновато... Еще одна сестра милосердия, Мэри Кингсли, известная писательница и путешественница по Африке (мы упоминаем о ней в главе об А. Швейцере) , ухаживая за пленными бурами, заразилась брюшным тифом и умерла – в 38 лет! Пусть земля будет ей пухом...

       Столь жестокие методы ведения войны принесли свои плоды. К началу 1902 года стало ясно, что сопротивляться буры долее не в состоянии.

В результате нелегких переговоров в мае 1902 года был подписан мирный договор. Война закончилась именно так, как и следовало ожидать с самого начала. Обе бурские республики вошли в состав Британского государства – но сколько кровавых жертв было принесено во славу империи Сесила Родса! Со стороны Англии погибло 22 тысячи человек, со стороны буров – 24 тысячи (причем подавляющее большинство из них умерли в концлагерях). И что же? Для чего все это было?

        Сам Родс, столь много сделавший для того, чтобы эта война разгорелась, за два месяца до ее окончания умер – в возрасте всего лишь 48 лет. Может, оно и к лучшему, что ему уже не пришлось увидеть, как детище его таланта и воли – компания “Де Бирс” – переходит в чужие руки, как Южная Родезия становится независимым государством Зимбабве, а Северная – Замбией? Не пришлось видеть, как рушится Британская колониальная империя, как к власти в Южной Африке приходят потомки буров с их уродливым детищем – апартеидом?

       Что осталось после Родса? Кто его сейчас помнит?
 

       ПОМНЯТ!

       Но вовсе не за пролитые им реки крови. Ведь перед смертью Родс не забыл позаботиться “о душе” и завещал большую часть своего огромного состояния на стипендии для студентов из стран англоязычного мира. И получилось так, что теперь при слове “Родс” многие тысячи молодых – и уже не очень молодых – людей[xi] вспоминают не войну столетней давности, а того бескорыстного благодетеля, что дал им возможность получить образование.

           Делай любые пакости, совершай любые преступления, главное – не забудь замолить свои грехи!

          Неужели забыта и роль доброго дядюшки Родса в кровавой англо-бурской войне? Да кого она теперь интересует :

давно-о-о это было...