Станислав КАЮМОВ "РАЗОБЛАЧЁННАЯ АФРИКА" 2000 г.
(назад, в оглавление)

Читатель, внимание! Некоторые факты, приводимые в следующей главе, могут вас шокировать.
Не советую читать ее беременным женщинам, детям – да и любому впечатлительному человеку, особенно перед едой.

                             “Заботы красоты[i]

         Зажав между коленями маленький рог лани, Мариам то и дело опускает в него палочку из черного дерева. Осторожно вынимает ее, проводит кончиком вдоль век и любуется собою в металлическом зеркале. Она и впрямь прелестна. Небрежно накинутая одежда. Два золотых кольца в ушах и двойная гирлянда цветов моро-моро. А какая у нее кожа! О, этот блеск, эта нежность,

этот трепет вырванной печени...”
С людоедством в Африке покончено (?!!)
1957 год.[ii]

       Юная Мариам была настоящей красавицей.  Вся деревня любовалась этой прелестной, рано созревшей девушкой, когда она поутру, кокетливо покачивая бедрами, шла за водой к ближайшему колодцу или работала в поле, помогая матери. А уж молодые неженатые охотники и вовсе сходили от нее с ума. Но последнее время все стали замечать, что девушка отдает явное предпочтение своему двоюродному брату, шестнадцатилетнему Сиссоко. Юноша тоже был красавцем: статным, сильным и широкоплечим, но вот беда – он еще не состоял членом тайного “Общества леопарда”, а значит, не мог считаться по-настоящему взрослым.

        И однажды, сидя рядом с Сиссоко на лесной полянке, Мариам, лукаво сверкнув глазками, прямо ему сказала, что с малышней не водится и выйдет замуж только за полноправного мужчину, настоящего безжалостного “леопарда”. Не очень-то понравилось это Сиссоко – не любил он крови, с души воротило ото всех этих зверских убийств, которые, как говорят, совершают “люди-леопарды”. Но делать нечего – девушка упрямо стояла на своем...

         Хотя официально это считалось страшной тайной, но в деревне все знали, что местным вождем общества был старый Кадуку, и Сиссоко отправился к нему. “Дедушка, я хотел бы получить борфиму”, -- сказал он, потупив взор, традиционные слова. Кадуку, как и вся деревня, прекрасно знал, что Сиссоко ухаживает за Мариам, и давно уже ждал, когда юноша подойдет к нему с просьбой о магическом снадобье, которое делает человека всемогущим и непобедимым. А право обладать борфимой имеют только члены “Общества леопарда”.

         Он мягко ответил: “Парень ты хороший, Сиссоко, но известно ли тебе, что борфима делается из свежей человеческой печени, и для того, чтобы получить ее и войти в наше общество, ты должен будешь убить и съесть человека?”

       -- “Да, да, знаю, -- нетерпеливо перебил его Сиссоко. – Я готов на все.”

       -- “Ну что ж, ты сам этого захотел. Обратно теперь хода нет. Жди. ” – И глаза доброго дедушки Кадуку вдруг стали стальными и безжалостными.

          Но Сиссоко знал не все. Не ведал он, например, того, что для приготовления магического снадобья годится не всякая печень. Ее нужно извлечь обязательно из тела юной девушки, причем близкой родственницы вступающего в тайное общество. А такая девушка была в деревне только одна...

            Кадуку чтил обычаи. Он отправился к матери Мариам и завел неспешный разговор о благе племени и о том, что для этого иногда приходится идти на тяжкие жертвы. Мать поняла не сразу – но уж когда поняла...

       Она рыдала, выла в голос и молила Кадуку о снисхождении к ее родимой кровинушке. Но старик был неумолим. И наконец, полумертвая от горя, мать непослушными губами вымолвила свое согласие. Попробуй не согласись! Ведь тогда “леопарды” зверски убьют всю ее семью.

      Ночью Сиссоко вытащили из постели люди в масках и в леопардовых шкурах. “Готов ли ты стать человеком-леопардом?” – прорычал один из них. – “Да, готов”, -- срывающимся голосом ответил юноша. – “Тогда пойдем с нами.”

    Сиссоко повели в лес, к костру, на котором варилась какая-то похлебка с необычайно вкусным запахом. Юноше дали отведать этой похлебки – и лишь когда он, обжигаясь, проглотил ее, сказали, что он только что попробовал человеческого мяса. Побледневшего Сиссоко заставили поклясться в верности обществу и вручили нож с двумя лезвиями, расположенными под прямым углом к ручке. “Теперь ты – человек-леопард, -- сказал, скинув пропитанную кровью маску, Кадуку. – Завтра ты должен добыть мяса для “борфимы”.

      – “А  к-кто это будет?” -- заикаясь, спросил юноша.

     -- “Неважно. Для тебя это просто мясо.”

       На следующую ночь мать Мариам разбудила девушку и, пряча от нее глаза, тихо сказала: “Доченька, что-то мне неможется. Принеси мне из леса целебных листьев кароко.” Послушная дочь накинула на себя циновку – ночью в лесу прохладно – и пошла по тропинке в лесную чащу. Темные, высокие деревья нависали над тропинкой, мрачные густые кусты окружали ее с обеих сторон. Девушке стало страшно, и она невольно замедлила шаг...

        В этот момент в сонной тишине джунглей внезапно раздался дикий рев. Испуганная Мариам остановилась, и в тот же миг на нее набросился Кадуку. Сильным ударом по голове он лишил девушку чувств и поволок к ближайшему дереву. Прислонив Мариам спиной к стволу, старик уселся ей на плечи и грозным рыком созвал из чащи остальных “леопардов”. Те подходили по одному и касались рукой Мариам, чтобы приобщиться к благодати священной жертвы. Подошел и Сиссоко. Только тут он узнал свою невесту и все понял. Обезумевший юноша бросился на Кадуку, но стоявшие рядом “леопарды” схватили его за руки и повалили на землю, заткнув рот пучком травы.

           Кадуку вознес молитву к предкам, прося их о помощи в приготовлении настоящей борфимы, вкушение которой принесет процветание всему племени. Затем он поднял свой двойной нож и быстрым движением перерезал  девушке горло!

         Жертве вспороли живот, подставив миску для хлынувшей крови. Помощник Кадуку вырвал у нее из чрева еще живую, трепещущую печень. Это был очень важный момент: если печень окажется неподходящей, то все труды были напрасными. Но печень у Мариам была хорошей и вполне годилась для борфимы. Не подкачал и желчный пузырь: его состояние доказывало, что Мариам не занималась колдовством. Не успела...

        На следующий день тело Мариам разделили по строго разработанному ритуалу. Ее ладони и ступни достались вождю, а остальные части тела по мелкому кусочку съели все остальные жители деревни. Получила свой кусочек и мать Мариам...

        Немного жира из почки и печени девушки, обернув лоскутом кожи с ее лба, использовали для приготовления священной борфимы. Теперь этот магический амулет Сиссоко должен был всегда носить на груди. Он стал настоящим мужчиной и наконец-то получил право жениться.

      “Общество леопарда”, еще совсем недавно существовавшее в Сьерра-Леоне – лишь одно из множества тайных обществ, столь распространенных в Африке и широко практикующих ритуальные убийства и съедение человеческих трупов. Мы уже упоминали в нашей книге об этих обществах, но не станем здесь рассказывать о них подробно – это тема для отдельного большого разговора. Скажем лишь, что в пожирании тела несчастной Мариам проявился один очень важный аспект каннибализма – людей едят с магическими целями.

       Считается, что, отведав человеческого мяса, посвященный обретает особые, сверхъестественные силу и могущество. От мертвого к живому переходит “ньяма” – некая “душевная субстанция”, или “жизненная сила”. Сожравший ближнего своего может не бояться всяческих таинственных существ и злобных духов, которыми богатая фантазия первобытного человека в изобилии населила тропический лес.

     Магические цели при пожирании трупа могут быть самыми разными: иногда тело убитого врага съедают для того, чтобы к воину перешли его сила и бесстрашие, иногда – для того, чтобы мстительный дух не беспокоил убийцу. Бывает, что человека убивают на свежевскопанном поле и пьют его кровь, дабы обеспечить хороший урожай.

      Не так давно в Африке был распространен еще один обычай: престарелого вождя, который не мог уже эффективно руководить племенем, попросту убивали и съедали.[iii] Этот ритуал, кстати, отражен в приводившейся нами древнеегипетской легенде об Осирисе, боге и правителе, чье тело было после убийства расчленено. В так называемом Каннибальском тексте эпохи Древнего Царства говорится о том, как мертвые фараоны обретают власть в загробном мире, пожирая тамошних богов.

          В общем, поедание ближнего своего имеет в Африке глубокий магический смысл и практикуется с незапамятных времен. Но только ли в магии тут дело? Не может ли быть другой, более тривиальной – так сказать, гастрономической – причины?

          Да, бывает и такое. Дело в том, что на раннем этапе развития человек еще практически не выделяет себя из живой природы, считая людей и животных существами одного порядка. Ну, а если можно есть, скажем, обезьян, то почему бы и не полакомиться очень похожими на них родственниками?

      По словам миссионера У. Хольмана Бентли, долгие годы прожившего в тропических лесах бассейна Конго, туземцы никак не могли понять, почему белые так возмущены их вполне обыденным рационом. “Вы же едите кур, домашнюю птицу, коз, а мы – людей, почему бы и нет?” Когда в задушевной беседе с одним молодым воином миссионер спросил его, пробовал ли он когда-нибудь человеческое мясо, воин, оживившись, воскликнул: “Ай! Будь на то моя воля, я сожрал бы здесь всех до единого.”

         Человеческое мясо в тех краях свободно продается на рынках, но стоит дорого. На весь труп денег хватает не у каждого – мы ведь тоже обычно не покупаем на ужин целую тушу быка. И тогда у продавца просят отрезать кусочек от ноги, руки или филейной части, а то и просто пару пальцев на бульон. Есть там и свои бизнесмены, которые скидываются и покупают труп целиком – что называется, мелким оптом, – а потом распродают его в розницу – с немалой торговой наценкой, конечно.

          И мясо умершего соплеменника также не должно пропадать. Нет, разумеется, если он скончался от тяжелой болезни, никто его есть не станет: людоеды прекрасно понимают, что от такого трупа можно заразиться[iv]. Но вот плоть молодого воина, погибшего на войне или на охоте, ценится очень высоко. Так много мяса сразу семья, конечно, съесть не в состоянии, и тогда излишки засушиваются или маринуются с приправами. Это деликатес, который едят по праздником или предлагают почетным гостям. Сколько уж путешественников по Африке отведало этого угощения! Отказаться ведь нельзя – смертельная обида для хозяев.

          Если тело человека превращается в продукт питания, то оно может быть вкусным или невкусным. Арабский путешественник ХIV века Ибн Баттута пишет о том, что людоеды в Западной Африке “любят мясо черных,  считая только его достаточно вкусным и сочным”. Мясо белых людей тогда котировалось не слишком высоко – людоеды называли его невкусным (буквально “неспелым”). Позже, правда, когда в Африку хлынули миссионеры и торговцы, тамошние каннибалы к белым привыкли и ели их за милую душу.

        Особой популярностью пользовались у них моряки. Капитанам первых океанских кораблей туземцы все время надоедали просьбами продать одного из своих матросов, -- ведь они насквозь пропитаны солью, а каннибалы соль обожают. За каждого такого “соленого” человека обычно предлагали пару несоленых женщин.

          Некоторые нигерийские племена, по словам антрополога П. Тэлбота,

 “любят также мясо животных и птиц, но в большей части этих районов такое мясо считается деликатесом, так как, принимая во внимание ужасающую царящую повсюду бедность, туземец не всегда может позволить себе убить курицу или утку. Он отдает предпочтение человеческому мясу из-за его большей сочности... Самым большим лакомством здесь считаются ладони рук, пальцы рук и ног, а если речь идет о женщине, то грудь. Чем моложе жертва, тем мягче ее мясо...”

          Людоеды не ждали милости от природы: если тело человека не очень вкусное, к нему надо добавить перчика, соли, маслица... Например, как пишет П. Тэлбот, “туземцы племени бафум-бансо часто пытали пленников перед смертью. Они кипятили пальмовое масло и с помощью тыквы, используемой в качестве клизмы, выливали кипящее содержимое либо через горло несчастного ему в желудок, либо через задний проход в кишечник. Говорят, что от этого мясо пленников становилось еще нежнее, еще сочнее. Тела умерших обычно долго лежали, покуда не пропитывались маслом насквозь, после чего их расчленяли и жадно поедали...” В другом племени обожали есть человеческое мясо, несколько дней полежавшее в могиле и уже полуразложившееся.

         Антрополог И. Иванс-Притчард пишет о гастрономических пристрастиях центральноафриканского племени азанде: “Когда туземец готовил такую еду для себя на костре или на печке, его жена готовила кунжут для приправы. Мясо варил всегда только мужчина. Его жена готовила ему на гарнир кашу. Он досыта ел мясо с кашей, а то, что оставалось в горшке, прикрыв тряпочкой, относил в амбар, где оно дожидалось того часа, когда хозяин снова проголодается.”

        Племя азанде (в прошлом веке его называли “ньям-ньям”) – пожалуй, самое известное из каннибальских племен. Кстати, племя это отнюдь не первобытное: азанде занимаются земледелием и достигли в этом деле заметных успехов. Уж не потому ли они людоеды, что практикуют именно земледелие, а не скотоводство?

       Как писал известный русский путешественник В.В. Юнкер (помните – который бежал от Эмина-паши и переполошил своим письмом всю Европу?), “невольно задумываешься над тем, что именно народы, достигшие сравнительно значительного уровня культуры, впадают в людоедство, тогда как жалкие дикари с ужасом отворачиваются от человеческого мяса. Азанде получили прозвище “ньям-ньямов” именно за свое людоедство; они, как рассказывает один путешественник, заметно гордятся своею страшною славою, и при встрече с другими неграми свирепо пощелкивают зубами, приводя этим своих впечатлительных собратьев в ужас.”[v]

    ....У-ф-ф!

     Ну, хватит, пожалуй : и так уже тошнит! Прости меня, читатель – но что делать? Из песни, как говорится, слова не выкинешь, и об этом все-таки надо было рассказать, чтобы не оставалось никаких недомолвок. Ведь о людоедстве в Африке ходят самые невероятные слухи. Знакомые, знающие о том, что я интересуюсь Черным континентом, часто ехидно улыбаются и вопрошают: “Ну, как они там – все еще едят людей?” Почему-то считается, что Африка – континент сплошного людоедства, где человека сожрать – раз плюнуть. Я обычно отвечаю на это: “Да, до недавнего времени ели. А возможно, и едят до сих пор, несмотря на многочисленные законы, запрещающие это делать.”

       В свое время с людоедством боролась еще колониальная администрация, а теперь – правительства независимых государств Африки. (Тут, правда, не все так уж безоблачно: человечинкой еще совсем недавно позволяли себе побаловаться некоторые африканские диктаторы: бывшие властители Центрально-Африканской “Империи” – Жан-Бедель Бокасса, Уганды – Иди Амин Дада. Серьезные подозрения, помнится, были по поводу бывшего “отца заирской нации” Мобуту Сесе Секо. Эти деятели придали каннибализму новый пикантный оттенок: они пожирали... политических противников!)

       Но в общем-то, за немногими исключениями, практически везде каннибализм объявлен вне закона и жестко карается. Время от времени мы слышим о показательных процессах, на которых людоедов приговаривают к длительным срокам тюремного заключения, а то и к смертной казни. Теперь открытого пожирания людей, пожалуй, нигде уже не встретишь Но...

         Путешественник по Конго Льюис Котлоу писал в 1957 году – совсем недавно! – о том, как он опрашивал бывших (?) людоедов: “Во время своего первого путешествия я на свой вопрос всегда получал неясные, уклончивые ответы. Когда я спросил у одного старого мангбету, ест ли он человеческую плоть, тот долго молчал. Потом тихо гнусавым голосом ответил: “Трудно покончить со старыми привычками”.

        И все же следует сказать несколько слов в защиту африканцев. Ну, во-первых, каннибализм существует не во всей Африке, а в основном лишь в тропических лесах бассейнов рек Конго и Нигера. На Востоке и Юге континента случаи людоедства крайне редки, а в почти сплошь мусульманской Северной Африке о нем и вовсе не слыхивали. Во-вторых, каннибализм был когда-то распространен не только в Африке: нет ни одной части света, где ученые не обнаружили бы следов каннибальских пиршеств. И ведет свое начало этот неаппетитный обычай с незапамятной древности.

    Изучение под электронным микроскопом окаменелых останков человекообразных обезьян, живших около 800 000 лет назад в Испании, выявило на них небольшие V-образные зарубки от ударов каменным топором, причем именно в местах, наиболее удобных для того, чтобы отделять мясо от костей.

       Да-да, людей ели и в Европе, причем не только в доисторические времена. Свидетельства этого получены при раскопках в Австрии, Швейцарии и некоторых других европейских странах. Древнегреческий историк Геродот писал об антропофагах (то есть людоедах), живших к северо-востоку от Каспийского моря. А это ведь наши места, дорогие челябинцы...

          Даже в ХVIII веке питались человечиной некоторые племена, жившие в Богемии – в самом центре Европы! Я уж не говорю о многочисленных случаях каннибализма в экстремальных условиях – при длительной осаде, кораблекрушении, блужданиях в пустыне...

      А что такое, по-вашему, таинство причастия (евхаристия) в христианской религии? Да не что иное, как отголосок древних обрядов поедания Бога ради единения с ним. Конечно, эти обряды в христианстве приняли чисто символическую форму: “И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов.”[vi]

        В 70-е годы у нас в стране был популярен фильм “Красная палатка”, о спасении итальянской полярной экспедиции Умберто Нобиле. Фильм идеологически выдержан, вполне пристоен – но вот только почему-то очень глухо в нем говорится о судьбе одного из участников экспедиции – бедняги Мальмгрена... Я уж не говорю о знаменитых каннибалах наших дней – маньяках Джумагалиеве, Чикатило и прочих: это скорее клинические случаи.

        Короче говоря, людоедство было и есть всегда и везде. Более того, у нас, в кичащейся своей высокой нравственностью Европе, оно приняло самые изощренные формы и не ограничивается вульгарным пожиранием плоти. Ведь еще в ХVII веке Мишель Монтень говорил о том, что европейские обычаи, по существу, не менее жестоки, чем обычаи каннибалов. Великий французский философ был, безусловно, прав.

      Не стоит так уж клеймить несчастную Африку: у нас тоже едят людей ежедневно и ежечасно – только не в антисанитарных условиях тропического леса, а с полнейшим комфортом: в правительственном кабинете или за банковским компьютером. Вы видите какую-нибудь разницу?

       Лично я – нет.