Станислав КАЮМОВ "РАЗОБЛАЧЁННАЯ АФРИКА" 2000 г.
(назад, в оглавление)

линия

Наследие наших доверчивых отцов –
Всё попирающие бледнолицые чужеземцы –
Изгнаны прочь.
Теперь благожелательные миссионеры
Измученный народ больше не дурачат;
Теперь залетные коршуны
Не терзают чужих цыплят –
Мы сами теперь терзаем себя!

Джон Эквере (Нигерия).[viii]

 

тутси хуту не товарищ:
Чудовищная резня в Руанде.
1994 год.

 

     Март 1999 года. На рассвете полторы сотни боевиков из народности хуту окружили туристический кемпинг в лесу на западе Уганды. Ничего не понимающих со сна западных туристов пинками и зуботычинами выволокли из постелей и выстроили в ряд перед палатками, потребовав предъявить документы.

     Столь любимые в “цивилизованном” мире американские и английские паспорта здесь стали прямым пропуском на тот свет. Их обладателей – четырех мужчин и четырех женщин – тут же насмерть забили дубинками и изрубили мачете. Одну из несчастных перед этим еще и изнасиловали.

     Остальных туристов бандиты попросту избили и до нитки ограбили. Предводитель боевиков на ломаном английском объявил, что хуту воюют только с проклятыми американцами и англичанами, поддерживающими их смертельных врагов, этих подлых тутси. Остальные иностранцы могут отправляться на все четыре стороны.

    Не веря своим ушам, люди кинулись к стоявшему поблизости небольшому самолету туристической компании. Чудом оставшийся в живых 43-летний американский пилот Марк Росс мгновенно заскочил в кабину и бросился к мотору.

     О, проклятье! Ключ от мотора, как и все остальное, хуту отобрали. Возвращаться обратно и просить его нельзя – не все бандиты, похоже, согласны со своим главарем, и некоторые из них уже угрожающе скалятся и потрясают ржавыми мачете.

       Росс лихорадочно зашарил по карманам – хоть что-нибудь найти, любую железку! Американцу опять повезло – в потайном кармане он обнаружил маленький перочинный ножик, который бандиты не заметили при обыске. Раскрыв его, Росс сунул лезвие в скважину. Щелчок – и мотор завелся! Трясясь по колдобинам и кочкам узкой лесной просеки, самолет вырулил на взлет и, не останавливаясь, поднялся в воздух. Спасены!

        Из четырнадцати туристов, приехавших взглянуть на знаменитых дрессированных горилл в угандийском национальном парке Бвинди, в живых осталось только шесть. Остальные, ни в чем не повинные люди, пали жертвами недальновидной политики своих правительств, так долго орудовавших в Африке по принципу “разделяй и властвуй”.

 

             Часто конфликт между восточноафриканскими народностями хуту и тутси называют продолжением многовековой межплеменной вражды. Это не совсем так – вернее, совсем не так. Начать с того, что ни хуту, ни тутси не подпадают под традиционное определение племен, то есть этнических общностей эпохи первобытнообщинного строя. Это, строго говоря, и не народности – хотя в будущем, для простоты, мы будем их так называть. Ведь народность, по определению, должна иметь собственные язык, территорию, экономику и культуру.

        Но и хуту, и тутси живут на одной территории – в основном в Руанде и Бурунди, – говорят на одних и тех же языках (киньяруанда и кирунди), имеют одинаковые обычаи, исповедуют одну религию. Разница – в социально-экономическом положении этих групп населения.

       В доколониальном обществе тутси считались своего рода аристократами – ведь они владели скотом, а это в Африке издавна служило символом богатства и власти. Хуту, составлявшие большинство населения (примерно 85%), были земледельцами и, соответственно, находились в средневековой иерархии на более низкой ступени. Своего скота они не имели и получали его лишь в награду от тутси за определенные отличия – например, храбрость на войне.

      Конечно, между теми и другими время от времени возникали трения, но они никогда не переходили в вооруженные конфликты. Традиционно отношения между этими группами были вполне мирными.

 

          Все изменилось с приходом европейцев. В 1894 году Руанду захватила Германия, а после I Мировой войны колония перешла к Бельгии, по мандату вначале Лиги Наций, а затем ООН[i]. И немцы, и бельгийцы восприняли стародавние социальные различия между тутси и хуту как подарок, всячески стараясь возбуждать в одной народности вражду против другой.

      Кстати, читатель никогда не задумывался, почему при антинародных режимах так обостряются межнациональные отношения? Тут можно назвать много причин, но одна из них лежит, что называется, на поверхности. Когда такой режим начинает шататься, он пытается отвести удар от себя. Тут же кто-то подбрасывает обнищавшим, отчаявшимся людям гнусную идейку о том, что во всем виноваты они, нацменьшинства – тутси в Руанде, китайцы в Индонезии, чеченцы или евреи в России...

     Колонизаторы объявили тутси – высоких, с тонкими чертами лица, – “расой господ”, а хуту, соответственно, “рабами”. Тутси демонстративно предоставлялись всевозможные льготы и преимущества: их не особенно донимали налогами, в первую очередь принимали в учебные заведения и на государственную службу. Почти все туземные сотрудники колониальной администрации были именно тутси – и вполне понятно, как относились к ним забитые, нищие хуту. Ну, какие чувства можно испытывать к человеку, который отбирает у тебя последний банан, говоря, что это какой-то там непонятный “подоходный налог”? В душах забитых, неграмотных хуту накапливались горечь, неприязнь и ненависть к угнетателям, которыми они считали не бельгийцев – они ведь где-то там, далеко, – а находившихся здесь же, рядом, тутси.

 

“А я принципиально против освобождения негров. Когда у них есть хозяева, они и живут по-человечески, и от рук не отбиваются. Но стоит только отпустить негра на волю, и кончено! Он сопьется, перестанет работать и превратится в бездельника, в бродягу... Свобода не доводит их до добра.”

                                       – Мнение добропорядочной американки из романа Г. Бичер-Стоу                        “Хижина дяди Тома”.

 

 

          Когда после Второй мировой войны началось крушение системы колониализма в ее прежних формах, движение за независимость Руанды, естественно, возглавили тутси – люди более грамотные и образованные. Пытаясь хоть как-то оттянуть неизбежное, бельгийцы принялись науськивать хуту на тутси. Кровавые столкновения между этими народностями начались в 1959 году и продолжались вплоть до получения независимости в 1962-м. В те годы погибло до 15 тысяч тутси, а еще 120 тысяч скрылись от преследований нового режима, который возглавили хуту, -- в основном, в соседнюю Бурунди, где к власти пришла традиционная элита тутси.

             Независимое правительство хуту перешло в своей ненависти к тутси все мыслимые границы. Оно открыто заявило, что собирается отомстить тутси “во имя исторической справедливости”. Был принят официальный лозунг “Вся власть хуту!” – и началось! Ограничения для тутси в гражданских правах и при приеме на работу, отказы эмигрантам в просьбах о возвращении на родину... Тутси официально были объявлены “гражданами второго сорта”. Такого в “свободном мире” не видывали со времен гитлеровской Германии. Но молчали... Почему?!

        Как говаривал один американский политик о некоем послушном латиноамериканском президенте, “да, это сукин сын. Но это наш сукин сын.” Запад как бы не замечал преступлений националистического правительства – ведь оно, в отличие от многих своих соседей, не заявляло о том, что собирается строить социализм. Руандийский режим всячески поддерживали – и морально, и материально, – как бы молчаливо одобряя тем самым вопиющие этнические чистки. Да, изгнанники тутси пытались протестовать – но их голос предпочли не расслышать...

          И тогда – а шел уже 1990 год – тутси создали подпольную организацию Руандийский патриотический фронт (РПФ) и начали вооруженную борьбу с правительством. Партизанская война тянулась, с переменным успехом, до августа 1993 года, когда президент Хабьяримана вынужден был, наконец, подписать с лидерами тутси соглашение о разделе власти.

          Это не понравилось экстремистам-хуту, некоторые из которых занимали достаточно высокие посты в правительстве и армии. Непосредственный удар нанесла президентская гвардия...

        В апреле 1994 года самолет, на котором Хабьяримана возвращался с международной конференции в Танзании, уже на подлете к столице Руанды Кигали неожиданно взорвался в воздухе (похоже, был сбит ракетой). Президент погиб. Это послужило сигналом к началу небывалого, невиданного еще в Африке геноцида.

       Впрочем, называли его так не все. Некоторые страны, включая Соединенные Штаты, старались не употреблять этот термин: существует ведь Международная конвенция 1948 года о предотвращении и наказании преступлений геноцида – и лицемерным моралистам в этом случае пришлось бы вмешаться, тратить деньги, подвергать опасности драгоценные американские жизни...

      В крайне двусмысленном положении оказалась и Франция. Здесь главную роль сыграли низкие соображения высокой политики. Париж считал, что изгнанники тутси из бывшей “английской” Уганды, в случае прихода к власти, с помощью Англии и Америки выступят против французского влияния в Руанде. И правительство Франции в разгар геноцида снабжало преступный режим оружием, оказывало ему материальную и даже моральную поддержку – что вовсе уж не лезло ни в какие ворота.

 

        Хуту поджигали дома тутси, насиловали и до смерти избивали их женщин. Толпы, вооруженные дубинами и мачете, с каким-то тупым сладострастием истязали и убивали тутси – всех до единого, даже больных и стариков. Не щадили и детей: малышей попросту брали за ноги и с размаху расшибали им головы о каменные стены. Более того, опьяненные кровью бандиты зверски расправлялись и с теми соплеменниками-хуту, которые отказывались участвовать в массовых убийствах. Вниз по реке Кагера спускались тысячи трупов, иной раз полностью забивая русло знаменитого истока Нила.

       Сколько тогда погибло народу? Никто точно не знает, но большинство экспертов считает, что всего в 1994 году было убито порядка 800 тысяч человек (750 тысяч тутси и 50 тысяч “умеренных” хуту). Из всех тутси, живших в Руанде, спаслось не более 130 тысяч человек.[ii]

       Войска западных стран в составе контингента ООН в Руанде не только не вмешивались в весь этот ужас, но и всячески пытались избежать вооруженных столкновений с бандитами: это ведь не коммунисты Милошевича, а идеологически близкие, почитай что свои, убийцы.

       На территории больницы в Кигали скопилось до двух тысяч тутси, сумевших избежать расправы и прорваться под защиту войск ООН. Какое-то время эту защиту они действительно получали. Десять храбрых бельгийских солдат погибли под ударами мачете, пытаясь помешать бесчинствам хуту. Об этом случае информационные агентства сообщили по всему миру, вызвав всеобщее негодование.

     Реакция ООН оказалась, мягко говоря, своеобразной. Тогдашний генсек этой международной организации Бутрос Гали, под давлением США, принял решение: от греха подальше вывести миротворческие силы из Руанды – слишком уж большой опасности они там подвергались. И это в разгар геноцида!

      (В 1998 году, во время поездки по странам Африки, сексуальный американский президент заехал ненадолго в Руанду. Уж лучше бы он оставался со своей Моникой... Выбрав минутку в перерыве между официальным обедом и неофициальным ужином, президент выступил с трибуны и, приятно улыбаясь, принес извинения жертвам геноцида.

      Как это можно назвать? Думайте сами, читатель. Те слова, что приходят в голову автору, не годятся для книги...)

 

    Многие помнят потрясающие кадры из репортажа BBC World Service: битком набитый двор больницы, ооновские солдаты тащат к вертолету какую-то совершенно обезумевшую белую женщину... Поступил приказ: эвакуировать в первую очередь белых. А “в первую очередь” – в данном случае означало ТОЛЬКО.

      На фоне взволнованной, кричащей толпы беженцев-тутси резко выделялась красивая высокая женщина в кокетливой клетчатой блузке, у которой брал интервью корреспондент Би-Би-Си. Глядя в объектив своими большими умными глазами, она спокойно просила застрелить ее: это лучше, чем погибнуть от дубин пьяных бандитов.

     Никто, конечно, не стал в нее стрелять – западные гуманисты предпочитали спать спокойно. Журналист, вместе с солдатами и кучкой белых, сел в вертолет и снова появился в Кигали только через несколько месяцев.

 

       К тому времени Руандийский патриотический фронт разорвал перемирие с правительством и перешел в наступление. В исступлении и гневе, не считаясь с потерями, повстанцы неудержимо рвались вперед, и в кровавых боях полностью разгромили войска хуту.

      Журналист приехал в ту же самую больницу, из которой вел репортаж несколькими месяцами ранее. Он был настолько потрясен увиденным, что решил, без утайки и недомолвок, ткнуть равнодушный мир носом в содеянное. Оператор и на этот раз снимал с той же точки. Те же здания, та же ограда... И те же люди!

        Полуразложившиеся трупы, изрубленные мачете, лежали кучей, один на другом. Лежали в том же дворе, где еще недавно репортер видел толпу беженцев, моливших солдат ООН, как о высшей милости – о расстреле. На фоне серой гниющей массы  выделялось одно лишь яркое пятно – та самая клетчатая блузка...

 

      Но самое страшное – геноцид на этом не закончился! Ожесточившиеся победители-тутси, многие из родственников которых были зверски убиты, начали, в свою очередь, мстить убийцам. На этот раз погибли не менее 50 тысяч хуту.  Деятели РПФ говорили о том, что казнят только подстрекателей к геноциду – но что-то слишком уж много было этих подстрекателей...

      И естественно, что, когда в июле 1994 года РПФ пришел к власти, свергнутое правительство хуту легко убедило своих соплеменников, что тутси твердо намерены истребить всех хуту. Среди неграмотных крестьян, привыкших слепо доверять своим вождям, возникла паника. Уже к августу более двух миллионов человек (почти треть от всех руандийских хуту) скрылись в соседних Танзании и Заире.[iii] В переполненных лагерях беженцам не хватало еды, питья, среди них начались эпидемии...

        Как водится, главные преступники, ответственные за геноцид, удрали, прихватив с собой на всякий случай государственную казну. На эти деньги они закупили огромные партии оружия и стали посылать своих отчаявшихся соплеменников в бандитские набеги на территорию Руанды. Опять грабежи, опять убийства...

       Правительство РПФ поначалу повело себя вполне достойно. Оно провозгласило политику национального примирения, включило в свой состав ряд представителей хуту – конечно, не запятнавших себя убийствами. Но долго терпеть продолжавшийся геноцид не смогло и оно. К власти пришли более радикальные элементы из среды тутси, и к 1997 году правительство уже почти полностью состояло из военных, проводивших по отношению к хуту куда более жесткую политику.

       К тому же в конце 1996 года в соседнем Заире произошли новые важные события. Местные тутси не могли стерпеть присутствия в стране такого большого количества  ненавистных хуту, и выступили с резкими обвинениями в адрес тогдашнего президента Мобуту Сесе Секо (того самого, что участвовал в убийстве Лумумбы). В ответ “отец нации” (официальный титул Мобуту) попытался изгнать из страны баньямуленге, то есть одну из групп тутси, живущих в Заире еще с ХVIII века.

     Но диктатор сильно переоценил свои возможности. Баньямуленге восстали и, как мы уже говорили, в мае 1997 года, при поддержке Руанды, вместе с несколькими другими оппозиционными движениями свергли Мобуту. К власти пришел новый президент Лоран-Дезире Кабила.

 

                     Это слишком неоднозначная фигура, чтобы писать о нем в нескольких строчках. Кто называет его диктатором, кто бывшим приспешником Мобуту, кто – истинно демократическим президентом. Парадоксально, но в какой-то степени правы и те, и другие, и третьи. Я еще надеюсь написать об этом ярком и неординарном человеке, а сейчас скажу лишь, что в середине 60-х годов товарищ Кабила был повстанцем и воевал в одном строю с тайно прибывшим в Конго Че Геварой – легендарным “команданте Че”.[iv]

 

       Победители стали закрывать лагеря беженцев в Конго и возвращать хуту на родину. В этом им помогло и правительство Танзании, которое также отказало в убежище тем хуту, что скрывались на территории этой страны.

        Сотни тысяч беженцев вернулись в Руанду. Прием их здесь ждал не слишком-то ласковый – что, впрочем, понятно, если вспомнить, какие зверства творили многие из них. Но правительство РПФ все-таки перегнуло палку. 

       Более ста тысяч человек были арестованы и ждут суда за преступления в период геноцида. Они содержатся в жутких, невообразимых условиях: на каждого узника приходится менее 1 кв. м площади камеры, и спать они иной раз вынуждены стоя. Да еще испепеляющая африканская жара... И в таком кошмаре людям приходится проводить не дни, не недели – годы! За прошедшие несколько лет уже более 5 тысяч заключенных скончалось в муках и страданиях.[v]

 

         Экономика страны после геноцида переживает жесточайшее похмелье. Ведь те 800 тысяч человек, что погибли от мачете, дубины и пули, составляли цвет нации, самых развитых, образованных ее представителей. Вернувшиеся беженцы-хуту, естественно, не доверяют правительству во главе с тутси, и при первой возможности саботируют все его действия. Страна испытывает недостаток буквально во всем – кроме оружия.

           Нынешний режим тутси наступает все на те же грабли, повторяя ошибки своих предшественников: теперь уже “гражданами второго сорта” стали считаться хуту. А это, в свою очередь, приводит к тому, что хуту, сложившие было оружие, снова за него берутся – и в Руанде, и в соседнем Бурунди, и даже в “тихой” Уганде, о чем говорит трагедия с несчастными западными туристами. Как ни печально, но повторение геноцида очень и очень возможно – причем, похоже, начнется вот-вот...

 

           На примере Руанды и Конго, как в маленьком осколке большого зеркала, ясно видно, к каким результатам привела колониальная политика, основы которой были заложены еще в ХIХ веке. Представителей разных африканских народностей колонизаторы натравливали друг на друга, а сами оставались как бы наверху, вне критики.

          Аукаются сегодня и последствия тогдашней бешеной гонки за колониями. Ведь границы новых владений определялись запросто: каждый захватывал все, что мог, стремясь опередить конкурента. Где остановился – там и граница. И что за печаль, если при этом одно племя или народность оказывается в разных государствах, или наоборот – издавна враждующие племена объединяются на одной территории.

 

         Примеров – не счесть. Вот лишь некоторые из них.

 

         В 1897 году в английские владения на западе Африки прибыл ретивый вояка и администратор – лорд Фредерик Лугард. С горсткой английских солдат он лихорадочно захватывал все, что не успели оприходовать извечные соперники – французы. Оккупировав земли издавна враждовавших между собой народностей хауса и ибо, он искусственно объединил их в одну колонию, которую по подсказке супруги назвал Нигерией.

      Стоило колонизаторам уйти, как в стране начались чуть ли не ежегодные военные перевороты. В 1967 году заявила о своем отделении богатая провинция на юго-востоке Нигерии, где жили в основном ибо – так называемая Республика Биафра. “Сепаратисты” после кровопролитной войны, в которой погибли сотни тысяч человек, были жестоко подавлены центральным правительством страны – фактически, правительством хауса. А ведь ни о какой войне вообще бы речи не зашло, не сведи англичане некогда воедино столь разные и никогда не жившие вместе народности.

 

     Вы обратили внимание, читатель, что, говоря о кровавом геноциде в Руанде, автору пришлось рассказать и о событиях, произошедших в соседних государствах Уганде и Конго? Обойтись без этого было никак нельзя. Ведь в результате политики колонизаторов часть территории тутси вошла в “Свободное государство Конго”, основанное бельгийским королем Леопольдом II. Остальные представители этой народности, как бы в придачу к земле, остались в соседних колониях – немецких и английских.

      После образования независимых государств Конго, Руанды, Бурунди и Уганды распри между хуту и тутси сразу перекинулись на все сопредельные страны. В июле 1998 года, после того, как Кабила изгнал бывших соратников-тутси из правительственных учреждений Конго, международный конфликт и вовсе перешел в вооруженное противостояние – Руанда и Уганда против Конго, Анголы, Намибии, Зимбабве, Чада...

 

        И таких конфликтов, к сожалению, множество, и вспыхивают они с дьявольской регулярностью по всей искусственно разделенной Африке. Неужели с этим ничего нельзя поделать?

        Да ни в коем случае. Зачем тогда существуют ООН и Организация Африканского Единства? Уже есть примеры, когда эти международные организации гасили в зародыше межафриканские войны – казалось, неминуемые. И еще очень многое зависит от того, насколько африканским правительствам удастся объединить вокруг себя все народности и племена, живущие в той или иной стране, мобилизовав их на решение общей задачи – преодоления вопиющей нищеты и безграмотности. Ведь удалось же это сделать танзанийским президентам Джулиусу Ньерере, а затем Али Хассану Мвиньи. Удалось президенту Замбии Фредерику Чилубе... Да мало ли еще примеров!

 

        В общем, не все так уж мрачно, и со временем, безусловно, межнациональные конфликты будут так или иначе разрешены. В Африке ведь на наших глазах постепенно образуются новые нации – ангольская, намибийская, конголезская... Но этот процесс очень непростой, болезненный, требующий десятков и даже сотен лет. И крови, увы, здесь еще прольется немало.

 

...

       А начиналось все так красиво, так романтично. Храбрый бородатый европеец мужественно, через все преграды, нес тяжкое “бремя белого человека”. Его потомки скинули его, это бремя – на шею черным...

 

Под звездным куполом небес
Сидел я, наблюдая,
Как тихая,
Спокойная луна,
Расправив паруса,
Плыла своей дорогой.

 Ей словно было все равно,
Какой удел назначен ей природой...    

Она плыла,
Не ведая сомнений,
И молчаливо улыбалась
Чуть свысока.

 И тут,
О Африка,
Земля великих фараонов
И пирамид, чье сотворенье
Подчинено неведомым законам,
О Африка, отечество мое,
Тут я подумал о тебе:

Ты, как луна, плывешь,
Вознесши парус.
Но край обетованный – где он?
Ответь мне, Африка,
Куда плывешь ты?
Вспять?

 Туда, где барабан будил зарю,
Где пальмы, исцелованные солнцем,
Отбрасывали тень на хороводы;
Вспять, к тем наивным временам,
Когда, из страха пред богами,
Девицы бережно хранили честь свою

И юноши пороков избегали;
Назад,
Под крыши тростниковых хижин,
Где среди тьмы царили доброта,

И утешительство,
И суеверье?
Или вперед?
А впереди?
Трущобы,
Дома и люди – мусорная свалка,
Где нищета с бездольем свили
Себе гнездо,
Где все – тоска и мрак.

Вперед! А впереди?
Проклятье фабрики,
Чудовищная мельница,
Которая стальными жерновами
Стирает в прах отпущенный нам срок.

 Вперед! А впереди?
Вонючий дух
Средневековых зверств,
Там ястребы арийского происхожденья
Под жадный клекот своих бомб и пушек
Доказывают миру превосходство
Над низшей расой.
Вперед, к цивилизации?

 К грохочущим машинам
И беспардонным барышам –
Залогу неизбежности
Смертельной схватки?

 Вперед,
В хитросплетения законов
Адама Смита,
Которые переворачивают рынки,
А сердцам
Дают такую крепкую закалку,
Что люди могут сжечь и утаить
То, чем полмира можно прокормить.
И пусть полмира с голоду сдыхает.

 Назад?
К источнику всех нравственных начал,
Любви ко ближнему
 И страху перед богом,
Которые живут в непросвещенных душах,
Свободных, радостных,
Открытых для добра?

 Луна плывет
Спокойно и безмолвно
По звездами усыпанному небу
Издревле предначертанным путем;
Плыви и ты, отечество мое!
Изведаны дороги. Парус поднят.
Плыви, о Африка...
Но край обетованный –
Где он?

    Майкл Дей-Ананг (Гана). Куда ты, Африка?[i]


[i] Тогда колония называлась Руанда-Урунди и включала в себя нынешние Руанду и Бурунди.

[ii] Эти и некоторые другие факты автор взял из статьи известного французского специалиста по Руанде Жерара ПрюньеРуанда пытается прийти в себя после геноцида”. – Цит. по: Microsoft Encarta 98 CD- ROM Deluxe Edition.

[iii] Эта страна, та самая Конго (Леопольдвиль), о которой мы писали в предыдущей главе, с недавних пор называется Демократической Республикой Конго – не путать с Народной Республикой Конго со столицей в Браззавиле!

[iv] “Че считал лидера конголезских повстанцев очень харизматической личностью, несомненно, способной стать лидером масс, великой политической фигурой на африканском континенте.” – Сообщение агентства “Пренса Латина”, Гавана, Куба, от 22 мая 1997 г. (взято из Интернета).

[v] В сентябре 1998 года более тысячи крестьян-хуту, вооруженных лишь палками да камнями, напали на переполненную тюрьму в городе Кивуму. Охрана встретила их шквальным пулеметным и минометным огнем. Погибло более сотни храбрецов, несколько сот ранено. Зато своей цели они достигли: около трех тысяч заключенных вырвались на свободу! Наша “демократическая” пресса назвала нападавших бандитами...