ЭФИОПИЯ
Эфиопская
окраина
19 сентября, вторник. Преодоление
50 километров
20 сентября, среда. Пеший день в
сопровождении гида
21 сентября, четверг.
Ожидание... Уезжание! Дорожное строительство.
22 сентября, пятница. Прибытие
в Айкель. Успехи автостопа и ночлег в г. Гондар
23 сентября, суббота. Прогулки с
гидами по Гондару
24 сентября, воскресенье. Город
Бахр-Дар и русское в нём присутствие.
25 сентября, понедельник. День в
Бахр-Даре.
26 сентября, вторник. Два месяца
со дня старта. Водопады.
27 сентября, среда. Расставание с
Кубатьяном и Кактусом.
28 сентября, четверг. Долгий
грузовик до Лалибелы.
Приключения в
Лалибеле.
29 сентября, пятница. Дорога к
храму и заточение в храме.
30 сентября, суббота. Попытки
уехать из Лалибелы.
1 октября, воскресенье. Наконец
уезжание.
2 октября, понедельник.
Продинамленная стрелка.
3 октября, вторник. Эфиопская
культура.
4 октября, среда. "Новый
цветок". Новости хорошие и плохие.
5 октября, четверг. Подписываем
завещание. Заболевание Кубатьяна и Лекая.
6 октября, пятница. День героя
Олимпиады. Заказали визу Кении.
7 октября, суббота. Кубатьяна
выписали, Лекая положили.
8 октября, воскресенье. Обретение
вписки!
9 октября, понедельник. Непонятки
с визой Кении.
10 октября, вторник. Прогулки по
столице.
11-14 октября. Аддис-Абебская
жизнь. Вторичная болезнь и исцеление Кубатьяна.
15 октября, воскресенье. Покидаем
Аддис-Абебу!
16 октября, понедельник. Избиение
младенцев.
17 октября, вторник. Прощай,
Эфиопия!
История
эфиопского народа насчитывает не менее сорока
веков. Эфиопская
цивилизация, ровесница индийской, шумерской и
египетской, зародилась в
незапамятные времена. В IV веке, одной из первых,
Эфиопия приняла
христианство. Она и поныне осталась второй по
древности христианской
страной (после Армении, принявшей христианство в
301 году).
В дни распространения ислама гордые
горные эфиопы сумели отстоять свою
религиозную и политическую независимость, хотя
все их соседи оперативно
приняли ислам. В эпоху колониализма Эфиопия
осталась единственной страной
на всём континенте, которая никогда никем не была
колонизирована (только
кратковременно оккупирована итальянцами в
течение нескольких лет Второй
мировой войны). Устояв перед исламом и
колониализмом, Эфиопия не выдержала
искушения стать страной передового социализма, в
годы правления
коммунистического диктатора Менгисту Хайле
Мариама. В 1992 году Менгисту
прогнали, а вскоре после этого началась война с
Эритреей, приморской
мусульманской провинцией Эфиопии, успевшей
незадолго до этого отделиться.
Война сия, то разгораясь, то затихая, длится и по
сей день; момент нашего
визита совпал по времени с очередным обострением
конфликта.
Россия подружилась с Эфиопией
довольно давно. Даже великий русский поэт
А.С.Пушкин корнями своими был, как полагают,
эфиопом ("Арап Петра
Великого"). В конце прошлого века русский
полковник Булатович побывал в
Эфиопии и написал об этом чрезвычайно
познавательную книгу ("С войсками
Менелика II"), переизданную в наши дни. А
российские врачи и лётчики, с
которыми нам ещё предстояло познакомиться, и
поныне встречаются в Эфиопии
в изобилии.
В настоящий момент древняя Эфиопия
входит в десятку беднейших стран на
Земле, наряду с Мали, Сьера-Леоне, Чадом, ну и со
своей бывшей колонией, а
теперь противницей, Эритреей. В московских
газетах накануне нашего отъезда
то и дело описывалась критическая ситуация в
стране: война, засуха и
голод. Насколько это верно? Мы могли проверить
это только
экспериментально, посетив сию страну.
Сейчас перед нами расстилались
зелёные луга, паслись коровы. Вдали, на
горизонте, чувствовались горы, цвели цветы,
порхали насекомые и ничто
внешне не говорило о том, что мы находимся на
такой древней, свободной и
многострадальной земле.
Эфиопская
окраина
Как и последнее суданское, так и первое
эфиопское транспортное средство
явилось нам в виде трактора. Он провёз нас
километра три до речушки, на
которой помылся и отправился обратно в Метему. Мы
остались одни. Поставили
под деревом палатки, развели костёр и принялись
радоваться въезду на
эфиопскую землю. В течение вечера нам навстречу,
на границу, прошло
несколько грузовиков, гружёных людьми и мешками.
Впоследствии выяснилось,
что в мешках была фасоль, которая и является
единственным эфиопским
экспортом на этом направлении. Было и два
грузовика в нужную нам сторону,
но мы решили не торопиться, пообщались с ними и
отпустили их. Всё равно в
сорока километрах - Шеди, офис иммиграционных
служб, где нам надо ставить
въездной штамп, а ночью он не работает, так что
нам без разницы, ехать
туда сейчас или наутро.
В этот момент мы могли оценить
мудрость г-на О.Сенова, взявшего с собой
гитару. Мы непрерывно варили чай и еду и оглашали
эфиопские леса своими
завываниями:
- А-а-а ва-акруг такая тишина!!
Что вовек не снилась на-а-ам! наам!!
И за этой тишиной, как за стеной!!
Хва-а-атит места нам с тобой!!
К счастью, никто нас не слышал, потому
что с наступлением темноты все
эфиопы, бродившие днём в поисках дров и
развлечений, вернулись в деревню.
А с вышеприведёнными строчками был связан
прикол, так как по-арабски слово
"наам" означает "спать", и мы думали, что
эту песню хорошо петь, намекая
на то, что уже пора укладываться...
19 сентября,
вторник. Преодоление 50 километров
...Наутро машин почему-то не было видно,
вероятно все они прошли вчера
вечером. Но пока готовили чай, появился первый
грузовик, водитель
которого, увидев такое скопление белых мистеров,
сразу потребовал до Шеди
по шесть быр с носа. Мы отказали, он уехал, но
через часок появился
второй. Пока водитель пытался увезти нас хотя бы
за пять быр, мы застопили
джип, идущий следом. Тут водитель грузовика
неожиданно согласился, и
повелел нам быстро залезать в его кузов, что мы и
сделали.
В путь!
Дорога была пока относительно
неплохая. Грунтовая, но не особо грязная, и
почему-то с подводными мостами. Во всех
нормальных странах мосты делают
над водой, а в Эфиопии - и под водой: участок
трассы, пересекаемый речкой,
бетонируют, чтобы не размывало, и грузовики,
разбрызгивая воду, проезжают
их вброд. Подводный мост и безопаснее (обрушиться
не может), и дешевле,
чем надводный.
Деревни попадались каждые десять
километров и состояли
всё из тех же круглых хижин,
крытых ветками и соломой. Следов электричества
не было ни в одной из них.
Пол у хижин был земляной, и на полу возникала
грязь. Основной
товар, который продавали эфиопы, был древесный
уголь, который они сами и
изготавливали неподалёку от своих деревень,
пережигая дерево; на этих еле
греющих углях эфиопы и готовили свою немудрёную
пищу, у кого она имелась.
Деревенские дети, увидев в грузовике
едущих белых мистеров, не чуя ног от
счастья, бежали вслед (грузовик ехал небыстро) с
криками "ю! ю! ю! ю!"
Даже маленькие, годовалые малыши, несомые более
старшими, видя нас, уже
знали, что надо показать в нашу сторону пальчиком
и сказать "ю!", - так
делали все.
Между деревнями, на траве, паслись
многочисленные коровы. Они были
довольно тощими, и молока, вероятно, не давали; по
крайней мере мы сегодня
этого молока пока не видали. По лесам бродили,
кроме коров, редкие эфиопы,
выискивая сухопалки для розжига огня - вероятно,
им не на что было
приобрести уголь.
Прошло часа два, и мы прибыли в
необозначенный на наших картах посёлок
Шеди. Выгрузились из грузовика и сразу озаботили
всё местное
население вопросом "Где иммиграционный
офис?" Дети сперва пошли толпой
показывать (а может, они просто сопровождали нас
куда глаза глядят), но
некий человек в клетчатой синей рубашке (то есть
довольно цивильно
выглядящий) прогнал детей камнями и отправился
показывать нам этот офис.
Офис оказался далеко, километр, не меньше.
- Я гид, я единственный гид в этой
деревне, - торопливо говорил мужик
по-английски, - я вам сейчас всё покажу! Здесь
никто не знает английского
языка, кроме меня, а я, я вам покажу офис
иммиграционных служб и всё, всё
остальное!
Мы решили, что пускай он ведёт нас куда
угодно, но денег он за это не
получит. Когда мы пришли к офису, на наших часах
было 12.43, но он был
закрыт. Нам сказали, что чиновник появится часа
через два; итак, чтобы мы
подождали. Офис был единственным капитальным (не
хижинным) построением в
Шеди и состоял из двух одноэтажных цементных
зданий, производивших
впечатление неиспользуемых. Однако возле
меньшего здания стояла большая
бочка с водою, и мы за время ожидания чиновника
успели истратить почти всю
её на помывку и постирку грязной одежды, как и
накануне в Гуллабаде:
вычёрпывали воду из бочки в имевшуюся во дворе
миску, а потом сушили
постиранное на заборе. Вода тут была почти
прозрачной. "Гид" бродил
вокруг, ожидая непонятно чего.
Кстати, интересно, что никакой
солидной вывески "офис" в Шеди не имел, не
было и полицейского поста на трассе, шлагбаума и
других новшеств, которые
должны бы предупредить проникновение в страну
граждан-нелегалов. Как
выяснилось позже, в Эфиопии вообще не принято
спрашивать паспорт, и можно
целый месяц гулять по стране, не показывая вообще
никаких документов, а
потом, так же спокойно, выехать, в те часы, когда
не работает офис
иммиграции на выезде. Рай для желающих въехать
нелегально!
Пока офис был закрыт, мы втроём (Грил,
Олег Сенов и я) отправились в центр
деревни с целью поесть. Нам удалось найти лавку,
где нам предложили фуль
за два быра, как и вчера. Мы расселись в ожидании
пищи, и что-то странно
долго нам пришлось ждать - оказалось, готового
фуля не было, и они
готовили его специально для нас! Когда же фуль
поспел, оказалось, что его
порции вдвое меньше вчерашних. Если так пойдёт
дальше, в Аддис-Абебе
порция будет величиной в одну фасолинку и
созревать неделю.
Пока готовился фуль, мы обошли деревню
в поисках хлеба и чая и нашли эти
блага; и маленькие хлеба, и маленькие стаканы чая
стоили по 25 эфиопских
копеек, что соответствовало нашему одному рублю.
Мы купили хлебов на всю
компанию, благо, в этой деревне они ещё не были в
дефиците.
Мы пришли назад, к иммиграционному
офису, часа через полтора. На заборе
оного гордо сушилась свежепостиранная одежда.
Главный чиновник пока не
пришёл, а служащие рангом поменьше молча
удивлялись, как мы
себя ведём в офисе иммиграционных служб (это
напомнило нам Гуллабад). Наш
синий клетчатый хелпер, который так никуда и не
ушёл, за это время
организовал нам обменщика денег - мужичка с
испуганно вытаращенными
глазами. Этот мужичок, таращась на меня, произнёс
в страхе:
- Этот человек нехороший! Этот человек
опасный! Этот человек похож на
мусульманина! Я не буду ему ничего менять!
Но я уже поменял деньги в Метеме.
Некоторые остальные также решили
поменять десять долларов, и испуганный меняла
побежал домой за деньгами,
так как таких сумм наличности он при себе не
носил. За доллар он предлагал
по 8 быр, на один быр больше, чем на границе.
Гриша Лапшин неожиданно нашёл в своих
закромах 10000-фунтовую суданскую
купюру ($4), которая завалялась у него. Как раз
тракторист хотел с нас
по 10000 фунтов, а мы и забыли, что у нас остались
суданские деньги.
Гриша пытался поменять суданскую деньгу у сего
менялы, но безуспешно.
Впоследствии он пытался избавиться от неё до
самой Аддис-Абебы, и нигде не
мог; и я предложил Грилу сохранить её до Москвы,
где я ему на эту
сумму выдам книг по автостопу. Так оно потом и
вышло.
Мы продолжили ожидание. Местные
взрослые эфиопы, прознав про наше наличие,
пришли нас угощать. У них была маленькая
бутылочка из-под кока-колы (сама
кола была разбавлена сырой водой в соотношении
1:10 до достижения почти
полной прозрачности) и большой серый блин,
который назывался "инжера".
Инжера, как мы позже узнали, это самое
главное, традиционное эфиопское
кушание. Делается оно не из пшеничной муки, а из
каких-то семян, потом
жарится на другом блине, но железном, и
покрывается перцем или другими
наполнителями. Едят инжеру руками, все вместе.
Итак, нас угостили первой
инжерой, а вот пришёл и иммиграционный чиновник,
желающий поставить нам
въездные штампы.
Ура! ура! ура! Въездные штампы получены,
мы можем продолжать путь! От
клетчатого помощника нам удалось избавиться, но,
как потом оказалось,
ненадолго. Мы пошли пешком по трассе на восток; и
вот перед нами открылся
зелёный пейзаж, долина реки, красота, а где-то там,
вдали, мерещатся горы.
Мы спустились к реке, развели костёр, сварили
каркаде и суп из чечевицы,
купленной в Гедарефе, а с наступлением темноты
поставили четыре палатки.
Опять пели песни, пили чай, но машин сегодня
вечером не было, в отличие от
вчерашнего дня. Измерили координаты - оказалось
12*46' с.ш., 36*25'
в.д.. Ночью был страшный мороз, +22*C, такого холода
мы давно не ощущали.
20 сентября, среда.
Пеший день в сопровождении гида
Судя по звукам, одновременно в пять
утра проникшим в наши сны, мы наутро
успели прохлопать три машины, прогудевшие по
дороге. Может, это был глюк?
Не знаю. Мы быстро встали, собрались, но машин
больше не было.
Становилось жарче. Порхали
разноцветные птички, жуки-скарабеи катили свои
шарики, жужжали мухи, утренние жители деревни,
дивясь на нас, выгоняли из
деревни стада тощих коров. В отличие от Судана,
никто в гости нас не звал
и продукты питания на трассу нам не тащил. Мы
умылись из речки, надеясь
не подцепить какую-нибудь заразу. Развели костёр
и опять продолжили
чаепитие, но вскоре солнце нагрело воздух до +30 и
мы перешли на поле, под
дерево. Здесь нас и обнаружил вчерашний гид.
Вероятно, он ночевал у себя
дома, а местные жители донесли, что мы ещё не
уехали, и он вернулся к нам.
- Я гид, я единственный гид в этой
деревне, - торопливо говорил мужик
по-английски, - здесь плохое место, а я, я вам
покажу сейчас большую
реку, в двух километрах протекает большая река, а
за ней большая деревня!
Мы решили, что действительно скучно
сидеть на одном месте, а искупаться в
большой реке было бы неплохо, и мы пошли вперёд по
трассе. Пытались
избавиться от гида, но гид сделал вид, что тоже
хочет посмотреть большую
реку, а денег он не просит, - ну и пошёл гид с нами.
Припекало.
Километра через два, действительно,
шумела большая река, и единственный
(вероятно) в приграничном районе Эфиопии
надводный мост загромыхал под
нашими ногами. Он был шириной в одну машину и
вместо асфальта был покрыт
деревянным настилом. Кстати, под нами текла река
Атбара; она текла на
север, в Судан, и в районе города Атбара
присоединялась к Нилу и была его
единственным притоком. Больше ни одной реки не
вливалось в
полноводный Нил на всём его протяжении (2500 км от
Хартума до Каира),
Нил лишь расходовал свою воду на испарение и
орошение, но всё равно
оставался полноводным.
Однако, купание в сей мутной Атбаре
лично меня не прельстило. Вскоре мы
уже были в обещанной хелпером большой деревне на
другой стороне реки.
Мы надеялись на обед в этой большой
деревне, но с продуктами там было не
очень хорошо. Если в Метеме было много готовой
еды, то уже в Шеди нам фуль
готовили специально, а здесь на всю деревню в
продаже имелось 14
хлебушков: восемь в одной хижине и шесть в другой.
Несмотря на дефицит,
цена их осталась прежней, примерно по 30 эфиопских
копеек. Другой еды в
деревне не было. Итак, уточню: вся еда, которую
можно было найти и купить
в деревне с населением не меньше ста человек,
оказалась меньше чем на
доллар.
Поскольку в эфиопской глубинке
практически нет покупателей, там нет и
магазинов; поэтому, желая найти, например, хлеб,
нужно пройти по хижинам и
спросить: даббо алле? хлеб есть? Сопровождающие
нас дети озвучивают наше
желание десятками голосов, и вскоре выясняется,
какое продовольствие в
деревне имеется: каждый рад продать сей хлеб; и,
как ни странно, цену
иностранцам не завышают, продают честно.
Гриша Кубатьян, как обычно,
одолеваемый мечтой о молоке (столько коров, а
где молоко?) озаботил гида этим вопросом.
Оказалось, что молоко имеется, и
стоит всего 1 быр за стандартную ёмкость (молоко
переносилось во
"фляжках", сделанных из выдолбленных тыкв,
ёмкостью около литра). Гриша,
Кактус и я решили выпить по литру молока, в то
время как прочие
автостопщики задержались на реке. Но когда
молоко предстало перед нами, оно
оказалось очень странным на вкус, как будто оно и
не молоко вовсе, хотя
тоже белое и жидкое. Я попробовал и не стал пить,
отдал свою порцию гиду
(он выпил с большим удовольствием!). Кактус и
Гриша долго шпыняли меня за
то, что я испугался эфиопского молока, и выпили
свои порции.
Мы сидели и пили молоко в хижине,
поросшей зелёным плющом, там, где купили
шесть хлебов, и ожидали наших отставших на реке
друзей. Хозяйка-эфиопка
решили порадовать нас и оперативно испекла
блин-инжеру, намазав его
перцем, чтобы мы его съели не слишком быстро. Тут
подошли Сенов, Грил и
Лекай. Сергей Лекай был у нас самый любитель
перца, так как после его
путешествий по Китаю и Тибету любой самый острый
красный маленький перчик
был для него не острее варёной морковки. Вот он и
оценил инжеру вместе с
О.Сеновым. А Гриша Лапшин, как оказалось, на дух не
переносил перца, и его
порция - кусочек инжеры - досталась счастливому
гиду. На прощанье
хозяйка угостила нас кофе, который сварила при
нас, но его оказалось так
мало (не более десяти грамм на человека), что я не
сумел даже распробовать
вкус его. Эфиопы рады были бы угостить нас и ещё
чем-либо, но было нечем.
Больше в деревне не было никакой пищи.
Мы решили пройти пешком в следующую
деревню; гид всё ещё сопровождал нас; также, до
конца деревни, бежали за
нами и деревенские дети, кричащие "ю! ю! ю!"
Дошли до следующей речки
(маленькой, мост подводный) и осели на ней в
ожидании машин. Тут погода
стала меняться, собрался дождь, и гид,
настроившись на капитальное
ожидание, построил себе шалаш из ветвей. Мы
укрыли рюкзаки под
полиэтиленовую плёнку и разбрелись по трассе
наслаждаться дождём.
* * *
В самом деле, после жаркого дня
эфиопский дождь был очень кстати. Но, как
оказалось, дождь зарядил надолго. Температура
(судя по термометру в часах
С.Лекая) упала до +21. Хотелось пообедать или
поужинать. Машин не было.
Вероятно, те, что нам приснились в пять утра, были
последними. Гид в
шалаше уверял, что в 15 километрах по трассе
имеется большая деревня и
еда. Выделили замёрзшему гиду лишнюю для нас,
северян, куртку и пошли туда
пешком.
Как хорошо идти по эфиопской трассе!
Машин нет, людей тоже немного, погода
нежаркая, вся Африка впереди! Правда, Кактус не
разделял нашего восторга и
через час ходьбы, утратив самоходность, заявил,
что будет ночевать в
лесу. Мы не стали расстраиваться и пошли дальше
без Кактуса.
В сумерках мы достигли довольно
широкой и глубокой реки, которую, как
и прочие, надо было тоже переходить вброд.
Когда-то там был и надводный
мост, судя по остаткам оного, но, вероятно, его
снесло половодьем. Нашли
брод (оказалось неглубоко, чуть выше колена) и
пришли уже в темноте в
деревню, которая хоть и была большая, но еды там
не намечалось - только
чай. Наверное, все утренние инжеры здесь уже
съели, а еды впрок тут не
пекут.
- Есть ли в этой деревне пустая хижина,
чтобы в ней переночевать
бесплатно? - вопросили мы гида. Сперва ничего
путного он найти нам не
мог, но затем нашлась какая-то дурная хижина с
курами на насесте, которые
булькали своё "ко-ко-ко" из-под соломенной
крыши. На полу хижины чвякала
грязь, так как соломенные стены и крыша
протекали. Возник спор - где
лучше спать: в этой грязной хижине или в чистых
палатках? Палатки было
лень ставить под дождём. Эфиопы притащили в
хижину две шаткие кровати,
суданского типа, деревянные, перетянутые ремнями
из волосатых шкур, - но
карликовые, каждая кровать была не более
полутора метров в длину; ещё две
кровати в хижине имелись, на одной из них уже
устроился гид. Оставшееся
свободным от кроватей пространство мы застелили
полиэтиленом (положив его
на грязь), и продолжили спор, что лучше, спать в
такой хижине или вне
оной.
- Ну что, - сказал гид, когда в хижину
принесли четвёртую кровать, -
неплохой ночлег всего по пять быр с носа: шестью
пять - с вас тридцать быр!
- Курицы входят в стоимость? - спросил
один из нас, показывая на
сонных кур под крышею.
- Нет, не входят...
Мы очень обрадовались, что вопрос с
ночлегом в грязной хижине так легко
разрешился, и злорадно разоблачили гида (в
буквальном смысле - стянули с
него мою куртку, которой он до сих пор, бедняга,
пользовался), и покинули
хижину с "ко-ко-ко" на удивление всех
деревенских эфиопов. Шёл дождь, под
ногами чвякала грязь, чёрная темнота с чёрными
эфиопами никак не
освещалась (электричества не было). Но в конце
деревни был обнаружен
большой, крытый железом (о цивилизация!) сарай, и
Грил пошёл туда
искать хозяина и договариваться о ночлеге, а
вскоре пришли и мы, чвякая по
грязи.
Сарай был построен, как и все хижины, из
кривых палок толщиной в детскую
руку, и был щеляв, но велик, и его крыша - настоящая
железная крыша! -
могла защитить нас от всех погодных явлений. Этот
сарай принадлежал
местной мельнице. Вместо двери там было
отверстие небольшого размера. Мы
влезли в него и разложили (уже на сухом полу) свой
полиэтилен, как вдруг
вслед за нами в сарай проник Кактус. Ночевать в
лесу ему не понравилось, и
он догнал нас. Мы расстелили спальные
принадлежности и возрадовались. Так
завершался день: ни одной машины, зато хорошо
прогулялись пешком.
В этот момент что-то заскрипело, и с
грохотом сюда пролез наш гид,
пытавшийся устроить нас и себя на платный ночлег
с курами. В руках он нёс
кровать для карликов, вероятно, выпрошенную в той
самой куриной гостинице,
и пытался втащить эту кровать в входное
отверстие сарая. Это ему удалось.
Всю ночь он ворочался на этой кровати, дрожа от
холода, но куртку мы ему
уже не дали - своим поведением с куриной
гостиницей он её не заслужил.
21 сентября,
четверг. Ожидание... Уезжание! Дорожное
строительство
К утру гид на кровати вконец замёрз и
перетянул свои штаны с зада на
ступни ног, но при этом у него стал замерзать зад.
Не знаю, что бы он
делал дальше, если бы не настало утро. Но утро
настало.
Деревня после дождя выглядела,
наверное, как город после бомбардировки.
Замёрзшие эфиопы, завернувшись в старые одеяла,
ходили туда-сюда, чвякая
босиком по грязи. Мы решили сварить рис на чужом
огне, и вскоре нашли
такой огонь - точнее, красные угли, на которых
эфиопы уже готовили
утреннее что-то. Мы поставили туда и свой котелок
с рисом, но он грелся
почти час и никак не мог закипеть. Вокруг
собралась толпа замёрзших зевак.
Вскоре котелок случайно перевернулся, и я так и
не помню, поели мы тогда
или нет.
В 7.45 утра появились два грузовика и
остановились вдали, ближе к реке.
Гид быстро убежал и погрузился в один из них. Мы
приготовились к
автостопу. Проезжая мимо нас, водитель даже не
притормозил. Из кабины
высунулся молодой эфиоп и на ходу спросил нас:
- You have a money? - Есть ли у вас деньги?
Мы отвечали "No", и машина проехала
мимо. Во всём виноват был, конечно,
наш гид, который погрузился в эту машину ранее и
обрисовал водителю нашу
сущность в самых чёрных красках. Для нас, кстати,
так и не стали ясны
цель и поведение гида, куда он направлялся и
зачем нас сопровождал,
ведь мы неоднократно советовали ему убираться
вон. Он, якобы, шёл в
следующую деревню к своему дяде. Денег он с нас не
поимел, только лишь
чаем мы его угощали, горьким молоком, блином
инжерой и хлебами. Странный
человек. Мы не знали, что этот гид нам вскоре
попадётся вновь.
"Едем мы, конечно, небыстро. Но у нас
ведь трёхмесячная виза, которую
можно будет продлить," - думали мы.
Мы долго ждали машину в этой мокрой
деревне, у стен сарая, и даже положили
бревно поперёк дороги, чтобы не прохлопать
попутный транспорт. Но нам всё
время приходилось его убирать, так как одна и та
же машина ездила каждый
час туда-сюда. Эфиопы были весьма добрыми, хотя и
бедными людьми, и через
некоторое время тётка-эфиопка принесла нам в
подарок деньгу в 1 быр! Мы
отказались, но тогда нам принесли инжеру с
перцем, которая была тут же
истреблена (только Грил не прикоснулся к ней,
боясь всего острого). Так
увлеклись, что чуть не прохлопали грузовик. Слава
эфиопам, которые
дежурили на дороге и не пропустили явления
транспорта.
Грузовик содержал в кузове уже
приличную тусовку эфиопов. Главным
человеком в гурзовике был не водитель, а билетёр
в рыжей кепке; он был
даже не только билетёр, но командир экипажа,
начальник рейса. Он знал
по-русски несколько слов: "Один, два, три...
товарищ! деньги! нет деньги?"
Наконец, после некоторых уговоров, он согласился
довезти нас бесплатно
до следующей деревни.
- Я придумал фразу для твоей будущей
книги, - сказал Гриша Кубатьян.
- Какую? - удивился я.
- "И вся деревня радовалась нашему
отъезду"!
Я улыбнулся. Действительно было так.
Вся деревня радовалась нашему
отъезду.
* * *
После вчерашнего длительного дождя
дорогу развезло. Подводные мосты стали
глубже, грязи на дороге оказалось значительно
больше, то и дело мы
застревали. Билетёр в рыжей кепке то и дело
командовал всем пассажирам:
вылезай! тянем-потянем! тащите камни! и т.п.. Мы,
хотя и не понимали этих
команд, но делали так же, как все, только с большим
энтузиазмом: собирали
камни для укрепления дороги, тянули грузовик за
трос или толкали его
сзади, закидывали лужи грязи камнями и другой,
более плотной, грязью,
чтобы грузовик мог продолжить путь.
В следующей деревне к нам в кузов
подсел наш знакомый гид. Мы вопросили
его:
- Ты же нам говорил, что едешь в эту
деревне к своему дяде. Ну и что ты к
нам опять пристал?
- Моего дяди нет дома, - отвечал гид, - я
еду теперь в следующую
деревню к своей тёте.
В одном из мест на трассе скопилось не
меньше двадцати грузовиков,
застрявших в грязи. Навстречу, на границу, ехали
одинаковые машины с
мешками, полными фасоли (странно: экспортируют,
но сами почти не едят!); в
нашем направлении, в Гондар, шли пустые
грузовики. Но все они были пусты
лишь условно, ибо не меньше тридцати пассажиров
было в каждом. В каждом
кузове имелся билетёр, собирающий деньги за
проезд пассажиров и грузов.
Кстати, в нашу сторону, на Гондар, грузы тоже были,
но маленькие и
неоднородные: то мешки с углём, то какие-то жерди
строительного
предназначения, то сонные, со связанными ногами,
куры. Кур переносили
вниз головой, держа их за лапы, целыми гроздями.
На крыше некоторых
грузовиков эти куры были вообще вязанками,
болтались, привязанные к
кузову, и при этом они были живые, но усталые с
дороги.
Все грузовики с фулем принадлежали
одному богатому эфиопскому бизнесмену,
жившему в Гондаре. Торговля началась здесь всего
полгода назад, до этого
граница была закрыта и грузы сии не ездили. Могли
ли перемещаться через
границу в прошлом году простые беспаспортные
люди, местные жители,
установить не удалось. Нам только сказали, что
жители Гуллабада и Метемы
сейчас имеют право в течение дня (но не ночью)
ходить из одной
приграничной деревни в другую и наоборот, что-то
вроде свободной экономической
зоны; но проникать дальше в чужую страну они не
могут. И ночевать за
границей им запрещено: к 18.00 суданского времени
все должны вернуться по
своим домам и странам.
В одном месте на трассе влипла в грязь
маленькая "Тойота". Двое мужчин
суетились вокруг неё, но тщетно - грязи было выше
колеса. Внутри машины
сидела эфиопская дама и грустно взирала на
происходящее.
Мы только что растолкали грузовик и
собрались ехать, как вдруг заметили
эту встречную "Тойоту". Но здесь почему-то не
было принято помогать
другим машинам: каждый спасал свой транспорт, как
мог, и чем больше в
грузовике ехало народу, тем быстрее его
удавалось вытаскивать из грязи.
Машины редко тащили за трос друг друга; чаще за
трос брались сами
пассажиры. В этом отношении мы вшестером были
очень полезными,
трудолюбивыми пассажирами, и начальник рейса
решил не высаживать нас в
следующей деревне, а оставить: кто знает, какая
грязь нам ещё встретится
на пути?
Так вот, вроде бы уже все полезли в
кузов, как вдруг вспомнили про
"Тойоту". Мы набросились на начальника рейса
с громкими укорами:
- Ты что, совсем спятил, уже ехать, вон
твои эфиопские друзья сидят в
грязи по уши! Надо их тоже вытащить! В следующий
раз ты застрянешь, все
так же мимо будут проезжать!
Хотя русских слов, понимаемых "рыжей
кепкой", было всего ничего, но
громкость и убеждённость наших голосов сделали
своё дело; отправление было
отложено и пассажиры, выпрыгнув из кузова,
побежали откапывать "Тойоту".
Её хозяева были очень благодарны нам
за помощь, но проехать
машина смогла только метров пятьдесят и опять
застряла - на этот раз уже
намертво - наверное, до конца сезона дождей.
За оставшуюся часть дня и вечер мы
проехали, вероятно, километров
пятьдесят. Уже в сумерках грузовик доехал
(дополз, благодаря усилиям
сорока пассажиров) до некой другой деревни, где и
остановился на ночлег.
Мы пошли ставить палатки вдали от людей, вне
деревни, но местные босоногие
дети, заметив нас, все побежали за нами вслед с
криками "ю! ю! ю! ю! ю!
ю!" Их было человек семьдесят-восемьдесят,
самого разного возраста, на вид
от двух до двенадцати лет.
Уже несколько дней мы находились
постоянно в центре внимания, и в каждой
деревне нас сопровождали толпы, так что мы
ощущали себя слонами в
зоопарке. Но и слоном быть надоедает! Мы
совершили сговор. Деревня
завершалась рекой, через которую был переброшен
деревянный (второй в
стране не подводный) мост. На мосту мы все
вшестером, идя в одну линию, на
счёт один-два-три, побросали рюкзаки и бросились
на детей, так же, как
они, тыкая пальцем и крича зверскими голосами
"ю!! ю!! ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю!!"
Эффект был потрясающий. В сумерках, на
узком деревянном мосту, с которого
трудно разбежаться в разные стороны, дети, не
ожидавшие от нас такой
ючности, пришли (или, вернее сказать, прибежали) в
дикий ужас. Со всей
скоростью, на какую они были способны, теряя
какие-то ягоды, палочки и
прочие предметы ребячьей игры, сбивая с ног своих
младших ревущих
собратьев, дети в истерике бросились назад в
деревню. Пятьдесят более
взрослых детишек пробежали в буквальном смысле
по спинам и головам своих
младших братьев и сестёр, оставив их реветь и
бежать позади. Через десять
секунд всё было кончено, дети скрылись из виду и
только один насмерть
перепуганный голый ребёнок лет пяти стоял на
мосту и орал, не понимая, что
произошло.
Мы вернулись к своим рюкзакам и,
пересекши реку и радуясь избавлению от
"юкеров", расположились на поляне. К
сожалению, поляна была глубоко
заминирована пасшимися там ежедневно коровами,
но нам пока это было не
видно. Зато отсутствие дров сразу обнаружилось.
Обойдя всю поляну, мы с
трудом нашли какие-то объедки, которые и
дровами-то назвать нельзя было.
Всё было понятно - эфиопы выбирали все дрова в
радиусе пяти километров от
своих деревень, а то и более.
Оставив нескольких человек ставить
палатки, мы вернулись в уже тёмную
деревню в поисках дров. Все дети уже сидели в
своих хижинах. Мы нашли одну
пустую, вероятно, нежилую хижину, крыша которой
заросла плющом, и
вытащили из неё несколько палок на дрова, не
нарушив её формы.
- Ну как вам нравится этот домик? -
послышался голос какого-то
англоговорящего эфиопского прохожего.
- Спасибо, очень нравится, - отвечали мы,
унося дрова.
22 сентября,
пятница. Прибытие в Айкель. Успехи автостопа и
ночлег в г.Гондар
Наутро оказалось, что палатки наши
стояли на высохших (и не очень) коровьих
лепёшках. Мы не особо огорчились. Пока собирали
палатки, явился наш гид!
- The car going in five seconds! (Машина придёт через
пять секунд!) -
объявил он.
Через пять секунд Кактус сказал, что
обещанные пять секунд уже прошли, а
машины всё нет. Но гид имел в виду пять эфиопских
секунд. И точно, через
пять эфиопских секунд, эквивалентных примерно
московским тридцати минутам,
из деревни, где мы вчера пугали детей и разбирали
хижину, выполз грузовик.
Это оказался наш вчерашний гузовик с рыжей
кепкой в качестве
билетёра-командира.
Водитель, высунувшись из кабины,
заинтересованно произнёс:
- Money? - Деньги?
Но билетёр-командир, довольный нашей
вчерашней ударной работой по
достройке эфиопских дорог и вытаскиванию
застрявших в грязи машин, -
показал нам: залезайте! - и вот мы опять ехали в
этом же кузове и
смотрели по сторонам.
Дорога шла вверх, начались горы, но от
нас опять потребовались дорожные
работы. Опять собирали камни и укладывали их в
глубокую колею,
образованную забуксовавшими машинами; опять
тянули грузовик из грязи за
трос... А вокруг шла обычная эфиопская жизнь.
Странные люди, которых мы
сочли охотниками, ходили по дорогам с фляжками из
тыкв и в сандалиях из
резиновых автопокрышек; другие люди готовили в
лесу древесный уголь,
пережигая деревья; третьи пасли коров; основная
же масса эфиопов
бездельничала. Они бежали вслед за машиной,
кричали "ю! ю-ю-ю-ю!",
заворачивались в одеяла и мёрзли в своих хижинах.
Трасса поднялась высоко
в горы (выше 2000 метров над уровнем моря), стало
зябко, пошёл дождь.
Жители кузова натянули большой синий тент,
которым обычно прикрывали фуль.
Пассажиры встречных машин, гружёных фулем, были в
менее привилегированном
положении, сидели на вершине грузов в кузове и
очень мёрзли.
На обеденной стоянке экипаж нашего
грузовика, весьма довольный нашим
самоотверженным участием в дорожном
строительстве, угостил нас инжерой с
густым молочным продуктом, это было нечто между
творогом и кефиром. И
вновь поехали; по сторонам дороги шли красивые
горы и пастбища; среди
соломенных хижин уже попадались домики, покрытые
железной крышей: самые
бедные эфиопские районы оставались позади.
Грузовик довёз нас до холодного
высокогорного посёлка Айкель, где высадил
всех пассажиров до одного. Дальше, по мнению
экипажа, существуют дорожные
посты, и провозить людей в кузовах там запрещено.
(Мы сильно удивились
наличию такого правила.) Поблагодарили "рыжую
кепку", грузовик уехал пустой,
а мы пошли изучать посёлок Айкель. В этот момент
от нас, наконец,
отвязался наш гид-помощник-переводчик, и больше
мы его не видели.
* * *
Толпа "юкал", человек сто,
сопровождала нас и разгоняла туман вокруг нас в
прохладном Айкеле. Мы решили озаботить их
чем-либо полезным и настроили их
на поиск фуля. Наша гигантская свита
переключилась на крики "Фуль! фуль!
фуль-фуль-фуль!", но найти указанное кушанье
нам с их помощью не удалось.
Зато случайно узрели эфиопскую тётушку,
продававшую картошку. Картошка
отмерялась большой консервной банкой, в которую
влезало не меньше
килограмма; а стоила такая мера всего пол-быра. Мы
купили огромное
количество картошки, предвкушая вкусный ужин.
Интересно, что это была первая
картошка, найденная нами в Эфиопии. Все
окраинные деревни жили, питаясь лишь инжерой да
подгорелой на углях
кукурузой. Даже молоко у них было странное и
невкусное, несмотря на
изобилие коров. Гриша Лапшин, созерцая километры
пустующей земли,
возмущался: отчего эфиопы здесь не выращивают,
например, яблоки, или
другие фрукты? По сравнению с Суданом здесь
холодно, но ведь теплее, чем в
России! И дождей достаточно.
Сперва, кстати, в этом Айкеле нам не
удалось найти правильную дорогу. Мы
просидели с полчаса, прячась от дождя под
некоторым навесом, вместе с
бездельниками-эфиопами, пришедшими наблюдать
нас и под навес. Машин не
было. Наконец джип с японцем (о, чудо) остановился
(о, двойное чудо), и
англоговорящий японец сказал нам, что мы стоим на
так называемой "новой
дороге", по которой никто не ездит (о, чудо из
чудес), а все ездят по
старой, которая проходит в другом конце деревни.
Мы вновь пересекли деревню, отбиваясь
от зрителей, а когда деревня
кончилась и перед нами раскинулся прекрасный
пейзаж: долина, дерево на
склоне и т .д., - мы разогнали "юкал" методом,
испробованным вчера. "Юки"
разбежались, но минут через пять вновь вернулись
сопровождать нас, и самые
англоговорящие из них издали посмеивались над
нами:
- I'm not afraid! А я не испугался! Ю!
Мы спускались вниз, в долину. Навстречу
нам попался юродивый босоногий
монах с бородой и металлическим крестом,
исполнявшим также роль посоха и,
вероятно, громоотвода. Увидев нас, монах оживился
и что-то долго и бодро
изрекал, вероятно, благословляя нас, и его
благословение материализовалось
в виде попутного грузовика.
Грузовик сей вёз кучу барахла. Кузов
его был забит мебелью, дровами,
мешками с углем... Мы узнали грузовик, который
видели сегодня в одной из
дорожных пробок (проходя мимо, мы даже слегка
помогли ему менять колесо).
Грузовик тоже нас узнал и подобрал в кузов, а
монах, оставшийся на трассе,
продолжил бормотать свои молитвы.
Ну и холодильник! За шестьдесят
километров до Азезо мы задубели, как слоны
на Южном полюсе. Причём поначалу было лень
залезть в рюкзак и достать
куртку, а потом нас так свело от холода, что сама
мысль о том, что надо
пошевелиться, и открыть рюкзак, и достать оттуда
куртку, которая на дне...
о ужас! лучше так доехать! Сергей Лекай смеялся
над этим явлением, говоря:
- Вот, в Судане ехали и мечтали: вот бы
попрохладнее! а теперь надо
копить холод, радоваться, ведь дальше опять жарко
будет!
Быстрая езда по неплохой грунтовой
дороге, по вечерним эфиопским горам,
нас совсем заледенила, и когда в городе Азезо
близ Гондара водитель
высадил нас, ибо дальше, через пост ГАИ, он не мог
везти пассажиров в
кузове, - мы попадали на землю со стуком и звоном,
чуть не разбившись, как
ледышки, на мелкие кусочки. Температурные часы
С.Лекая показывали +15.
Азезо - пригород Гондара, и тоже, как и
Айкель, относительно цивильный и
богатый (по эфиопским меркам) город. Даже было
электричество (кое-где),
асфальт (на 12 км до Гондара), пост ГАИ и толпа
"юкал" - 150 человек,
которые сопровождали нас, пока мы не застопили
легковушку до Гондара.
И вот, в поздний и тёмный вечерний час
22-го сентября, шестёрка
автостопщиков прибыла в древний эфиопский город
Гондар, потратив на
преодоление 350 километров более чем пять суток.
Ну, а что мы ещё хотели от
настоящей Африки?
23 сентября,
суббота. Прогулки с гидами по Гондару
Город Гондар, расположенный на севере
Эфиопии, несколько веков назад был
даже столицей страны. История этого города
теряется в глубине веков. Из
старины в городе сохранилось несколько замшелых
замков, церквей и
монастырей.
Мы переночевали в общежитии местного
училища и варили картошку из Азезо на
костре во дворе, ибо кухня у студентов была
заперта за поздностью часа.
Утром студенты накормили нас чаем и хлебом, мы
оставили рюкзаки на
хранение в общежитии сём и отправились на осмотр
города.
У ворот общежития уже караулил новый
гид - англоговорящий парнишка
лет тринадцати в сандалиях из автопокрышек. Он
поймал нас ещё вчера, в
темноте, и предложил стать нашим гидом; мы
сказали, что денег ему не
заплатим; он сказал, что готов сопровождать нас
бесплатно и будет ждать
нас утром у ворот общежития. Мы вышли довольно
рано, но гид уже стоял у
ворот и терпеливо дожидался нас. Любят же эфиопы
сопровождать иностранцев!
Мы ещё раз напомнили, что можем посмотреть город
и сами; если же ему
делать нечего и он хочет погулять с нами, то мы не
возражаем, но и платить
ему не будем. Парнишка согласился, понимая, что
других иностранцев в
городе ему найти не удастся, а здесь, может быть,
что-нибудь да и
перепадёт.
Первым делом, ведомые гидом, мы
посетили древний монастырь,
возвышавшийся над городом. При вратах жил
сторож-билетёр, мимо которого мы
благополучно проскочили. Но в центре замка
находилась эфиопская церковь,
доступ в которую без билета был невозможен. Вышли
из замка и пошли
смотреть другие диковины.
Второй достопримечательностью
оказался эфиопский религиозный бассейн. Как
объяснил гид, в дни религиозных праздников в
бассейне бывает святая вода,
и тогда посещение бассейна бесплатно для всех;
сейчас же, между
праздниками, в бассейне воды нет, но вход платный.
Мы решили это
проверить, но в воротах на нас набросился с
криками сторож-билетёр.
- Где ваш билет?! - закричал он, бросаясь
нам навстречу.
- Вот наш билет, - отвечали мы, показывая
справку Академии Вольных
Путешествий.
- Это не билет!! вон!! - шумел сей человек,
и мы решили не посещать
пустой бассейн и продолжили путь по городу.
Город был довольно приятен на вид.
Часть улиц даже асфальтовые. По всем
улицам и переулкам тянулись на базар люди,
телеги, ослы, опять люди. На
каждой улице сидели эфиопы с корзинами, продавая
зелёные бананы, зелёные
апельсины, тоже зелёные мелкие лимоны и другие
плоды сельского хозяйства.
Городские нищие протягивали к нам свои руки или
их обрубки. Повозки и
машины, как ледоколы, прорезали уличный люд. По
мере подхода к базару
плотность людей увеличивалась.
Нам нужно было посетить банк, узнать,
наконец, банковский курс валюты и
обменять деньги по этому курсу, долларов
пятьдесят на всех. Гид долго
водил нас и наконец привёл к чистенькому
одноэтажному зданию, где было
написано: "Commercial Bank of Ethiopia".
Процесс официального обмена денег был
довольно длителен. Служащие банка,
взяв мой паспорт, долго трогали его,
рассматривали и что-то печатали на
машинке. Когда то, что они напечатали, попало мне
в руки, я рассмеялся: в
графе "Имя клиента" было напечатано
английскими буквами:
KROTOV KPOTOB ANTON AHTOH BNKTOPOBNY.
Курс опять вырос - доллар здесь стоил
уже 8.25. За пятьдесят долларов мы
получили 412 с половиной эфиопских быр, разделили
их на всех и сразу
почувствовали себя богатыми людьми. Для
улучшения чувства тугого набитого
кармана большую часть купюр мы попросили
однобыровиками, а кое-что - и
монетами. С удивлением обнаружил, что существует
в обороте даже 1
эфиопская копейка, белая денежка, величиной с
нашу копейку. Всё это время,
пока мы делили деньги и смеялись над их обилием,
гид терпеливо ждал нас.
Обогатившись, мы пошли на базар. Чего
там только не было! Продукты
сельского хозяйства - картошка, лук, чеснок
(дороже, чем в Айкеле, но
дешевле, чем в Москве), зелёные фрукты; продукты
цивилизации
- обувь из автомобильных покрышек, пустые бутылки
и стеклянные банки,
пустые консервные банки из-под гуманитарной
помощи. Мы долго выбирали себе
какую-нибудь кастрюлю, потому что мы ездили все
вместе и готовили на
костре во множестве мелких котелков, а один
большой котелок - это было бы
экономичнее. Сперва приглядели большую
металлическую кастрюлю, на которой
стояло клеймо "Сделано в СССР", но не взяли
из-за космической цены; а тут
нам на глаза попалась большая пятилитровая
консервная банка из-под
европейского гуманитарного масла, и всего за 2
быра! Мы взяли эту
банку, дивясь на её эволюцию:
1) Сперва банку сделали белые люди
Европы, наполнили её маслом и подарили
эфиопам как гуманитарную помощь;
2) Затем эфиопы съели масло, а пустую
банку отнесли на базар,
3) Где её купили за два быра другие
белые люди.
Интересной была и дальнейшая судьба
этой банки: она проехала по дорогам
Эфиопии, Кении, Танзании, Замбии, Бостваны и
Намибии, и уже в другом
полушарии и в другом тысячелетии была выброшена
нами на далёких берегах
Атлантики. Редкая консервная банка имеет столь
интересную судьбу!
...Цивильность города Гондара навела
нас на мысль о том, что здесь может
быть и электронная почта. Пока мы с гидом бродили
по улицам Гондара,
к нам присоединился и другой юный гид. Он уверял,
что знает то
единственное место в Гондаре, где находится
заветный Интернет. Мы пошли с
ним, невольно приманивая и других помощников, и
так, со свитой из нескольких
англоговорящих мальчишек, прошли в далёкие
проулки. Где-то в глубине
Гондара, там, где мы сами вряд ли бы нашли, и была
малюсенькая
компьютерная контора. Хозяин, очкастый эфиоп,
сказал, что Интернет у него
есть, но цена оного - 2 быра за минуту ($15 в час) нас
смутила. Объясняя
причину столь высокой цены, хозяин объяснил, что
единственный в стране
Интернет-провайдер находится в Аддис-Абебе, и
соединение с ним происходит
по междугороднему телефону! При этом связь не
очень хороша, и гарантии, что
соединение состоится, он никакой не даёт.
После долгих и горячих дискуссий с
хозяином мы договорились, что напишем
на компьютере текст письма, а он сам перешлёт его
по E-mail всего за
десять быр. После долгих споров мы согласились и
сообщили-таки на родину о
нашем передвижении. Только Лапшин, убеждённый в
том, что
Интернет должен быть повсюду бесплатным,
оскорблённо дожидался нас у
дверей вместе с нашими помощниками, которые
продолжали тем временем
размножаться. Когда мы завершили интернетство и
пошли в булочную
типа кафе, свита помощников заняла отдельный
стол. Вероятно, они сказали
хозяевам кафе, что будут пить за наш счёт; но для
нас, когда нам принесли
счёт за двадцать выпитых стаканов чая, это было
неожиданностью!
Кстати, о том, как получается горячий
чай в Гондаре и во всех крупных
эфиопских городах. Так как кипятить воду нет ни
времени, ни возможности,
да и вода кипит в горах не при 100, а при 90 градусах,
- эфиопы поступают
иначе. В каждой цивильной харчевне стоит аппарат
с трубочками, которые
могут пускать пар. И к этим трубочкам подносят
стакан, горячий пар
пш-ш-ш-ш-ш! напускают в стакан, и вот он уже с
пузырьками и тёплый, как бы
вскипел. Такая методика "кипячения"
применяется во всех передовых
заведениях, а вот в мелких деревнях чай делают на
углях, но и там до
кипения его не доводят: сперва нагревать, потом
остужать - себе дороже!
Итак, нам принесли счёт на двадцать
стаканов. Мы стали считать и никак не
могли понять, как это мы успели выпить столько
чая. Конечно, виноваты были
гиды, которые уже, опасаясь расплаты, разбежались
по улице. Мы отдали
владельцам чая несколько быр и стали, невзирая на
ругань хозяев, выходить
из кафе. Когда вышли, подсчитали, что нас только
пятеро; Сергей Лекай
отсутствовал. Зашли в кафе вновь и увидели
интересную картину: сотрудники
кафе хватали Лекая за его маленький городской
рюкзачок, а тот махал в их
сторону кулаком и по-русски шумел:
- Счас морду вам набью!
Мы решили не нагнетать скандал,
подарили ещё пару быр и увели
разбушевавшегося Лекая прочь.
После такого скандала многие хелперы,
поняв, что белые мистеры жмоты,
покинули нас. Остался только первичный гид,
сопровождавший нас с утра.
Ему убегать не было причины: всё же мы
подкармливали нашего помощника то
бананом, то апельсином, то булкой, в общем всем
тем, что ели сами.
Пытались ещё посмотреть центральный замок
города Гондар, но он оказался
сильно платным (50 быр) и мы пренебрегли им. Решили
возвращаться в
общежитие за рюкзаками.
- Я очень беден, - обратился к нам гид
перед расставанием, - я ходил с
вами целый день, не могли ли вы дать мне
что-нибудь?
Мы напомнили гиду, что мы 1)
предупреждали его о нашей бедности, 2)
уже угощали его бананами, хлебом и 3) чаем с
булочками, который за наш
счёт пил не только он, но и все его друзья, и на
прощанье выдали гиду
открытки с видами Москвы и наши адреса.
- Если будешь в Москве, мы тебе тоже всё
бесплатно будем показывать, -
заверили мы его. Затем мы забрали рюкзаки в
общежитии студентов и покинули
древний город Гондар.
Вечером мы развели костёр на чьём-то
участке земли (с согласия хозяев) и
долго наслаждались сперва чисткой, затем варкой
и съедением картошки из
новой, купленной нами сегодня ёмкости.
24 сентября,
воскресенье. Город Бахр-Дар и русское в нём
присутствие
Сегодня мы поехали в следующий большой
эфиопский город - Бахр-Дар. Дорога
была здесь уже нормальная, хоть и гравийная, но
ужасающей грязи не было;
по такой хорошей дороге грузовик может проехать
километров до трёхсот за
день. И деньгопросов стало меньше, а нормальных
машин - больше; в одном
из кузовов нас даже угостили горьким
просроченным печеньем. В попутных
деревнях попадались, как всегда, дети-юкалы, а
пейзажи были красивые, в
одном месте проезжали гору типа столб.
Сменив несколько машин, наша
нераздельная шестёрка вылезла из
очередного кузова в Бахр-Даре.
Бахр-Дар, город туристского бума,
расположен там, где из озера Тана
вытекают мутные коричневые воды Голубого Нила.
Километров через тридцать
этот Нил водопадит, и водопады сии являются одной
из главных
достопримечательностей страны. На островах
озера Тана располагаются
древние православные монастыри, куда также могут
ездить туристы, нанимая
специальную и очень дорогую лодку. В общем, город
сей - один из центров
туристской индустрии, и асфальтированная
главная улица на шесть рядов
машин с пальмами посередине является именно
парадной визитной карточкой
города. Правда, машины на этой улице ездили редко,
и шесть полос там явно
ни к чему.
В Бахр-Даре имеется политехнический
университет, построенный русскими.
На стене главного здания висит мраморная
доска:
"БАХР-ДАРСКИЙ ПОЛИТЕХНИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ.
Эта мемориальная доска установлена в честь
празднования Бахр-Дарским
Политехническим институтом 20-летия своего
создания в июне 1963 года в
качестве дара правительства и народа Советского
Союза, чтобы вновь
подтвердить давнюю прочную дружбу между обеими
странами и народами.
Октябрь 1983 г".
Для того, "чтобы вновь подтвердить
давнюю прочную дружбу между обеимм
странами и народами", мы попытались обрести
ночлег в этом институте, и
наша мечта сбылась. Толстяк-декан, по имени Гзачо,
учился
когда-то в России и говорил по-русски. Для нашего
размещения был выделен
домик на территории университета, сейчас не
полностью заселённый. К домику
прилагался водопровод, садик и забор, который
отгораживал нас от снующих
повсюду надоедливых ю-юкал и гидов.
Мы заполнили одну из комнат домика и
занялись стиркой и отдыхом. Среди
нас появились заболевающие. У Грила, например, в
каком-то месте стала
чесаться нога. Он вообразил, что в процессе
помывки ног в эфиопских реках
под нежную грильскую кожу залез подкожный
червяк-шистоматоз, и хотел
бежать к врачу. К несчастью для себя, Грил не знал
ни английского, ни
местного (амхарского) языка, и как объяснить
врачу свою проблему, он не
знал. Тем более он боялся не понять свой диагноз и
погибнуть от подкожного
червяка. Самое странное, что на месте
предполагаемого внедрения червяка на
коже у него не было никаких дырочек.
Грил просил кого-либо из нас пойти с
ним к какому-либо местному врачу и
поведать о болезни, но мы все только смеялись.
Тогда Грил, поняв, что все
его предали, решился на такой шаг: объявил, что
человек, который пойдёт с
ним к врачу и будет переводить, получит пять
долларов. Все ещё больше
смеялись, и только безденежный Кактус пошёл с
Грилом искать госпиталь, но
по дороге они разругались, и Грил лишился
своевременной врачебной помощи,
а Катус - пяти вожделенных долларов.
Сам же Кактус тоже был болен уже
несколько дней, у него было серьёзное
желудочное беспокойство. Также страдал животом
Кубатьян, причём у него
живот раздулся и стал шарообразным и твёрдым, как
у маленьких голых
эфиопских детей. Кроме животных проблем,
Кубатьян страдал рюкзачными
проблемами. Как читателю уже известно, его
купленный в Каире новый рюкзак
давно весь изорвался и ежедневно требовал
очередной починки.
* * *
Эфиопы сообщили нам, что в Бахр-Даре
имеются наши соотечественники -
русские лётчики-инструкторы, натаскивающие
местных асов для войны с
Эритреей. Нам было интересно познакомиться с
ними; говорили, что они живут
в самой шикарной гостинице города. Поздно
вечером мы направились туда. На
самом берегу озера Тана, среди красивых
насаждений и пальм, стоял шикарный
отель "Тана". Несколько дивясь его вовсе не
эфиопской цивильности, мы
зашли внутрь; на первом этаже был ресторан, где
питались отнюдь не инжерой
отнюдь не эфиопского вида люди. Мы спросили
официанта, где тут русские, и
нам указали их.
Лётчиков было двое - Толик и Женя,
первому было 47 лет, второму 39, родом
они были из Краснодара. Здесь они уже около года
работали по контракту.
Каждый день, с утра до вечера, шесть дней в неделю,
они летали над городом
и вокруг него, наущая местных лётчиков, которые
уже и бросали бомбы на
злодейку-Эритрею. Толик и Женя были не
единственными русскими в стране,
были и другие наши лётчики в других эфиопских
городах, но названия этих
городов я тут же забыл. В самой Эритрее сидели
такие же, но украинские
инструкторы, и учили эритрейцев воевать с
Эфиопией.
Толик и Женя, узнав о нашей автостопной
сущности, решили накормить нас, и
вскоре на веранде, выходящей к вечернему озеру,
официанты сорганизовали
длинный стол, и мы перешли в состояние длинного,
разговорчивого русского
застолья за эфиопским столом. К банкету
присоединились и местные эфиопы -
лётчки, их ученики. Олег Сенов достал свою
героическую гитару и огласил
песнями берега озера Тана. Лётчики были рады и
тоже подпевали. Также мы
поедали местные кушанья, рассказывали о
путешествиях и
расспрашивали лётчиков об их жизни, а они были
очень рады, что мы нашли их.
- Вы первые русские, которые
поздоровались с нами. Все белые, встречая
друг друга в Бахр-Даре, здороваются, и только
русские не обращают на нас
внимания. Вы первые! Мужики... я не знаю вашего
отчества, но, обращаясь
по-русски - мужики! удачи вам!
Мы посидели до позднего часа. Уходя,
поблагодарили лётчиков за банкет и
пообещали зайти завтра вечером и подарить на
память книжку "Практика
вольных путешествий", которой сейчас при себе
у нас не было.
25 сентября,
понедельник. День в Бахр-Даре
Хорошо выспавшись, мы решили навестить
декана Гзачо, попросить его о двух
вещах. Во-первых, мы хотели побывать в Интернете:
Грил утверждал, что сей
Интернет в Политехническом университете
обязательно должен быть, и в нас
развилось желание посмотреть и отправить почту,
а также сообщить на родину
номер телефона сего института, чтобы нам вечером
смогли позвонить из
России. Кактус по причине своей безденежности,
так и не заработав вчера
$5 на Гриловой ноге, умозрительно изобрёл метод,
как из ничего получить аж
$900 по системе международных денежных переводов
"Western Union". Идея
была прямо блестящая: зайти на сайт этого
"Union" и заказать переслать
себе 900 долларов от имени какого-нибудь
американского мистера (если,
конечно, узнать номер его кредитной карточки).
Во-вторых, у декана должен был быть
ксерокс, на котором мы хотели
размножить карты Эфиопии, Кении, Танзании и всех
остальных стран мира с
того оригинала от фирмы "Mishelin", что был у
Сергея Лекая. Итак, мы
сформировали делегацию к декану и дожидались его
в приёмной, читая газету
"Addis Tribune".
Товарищ Гзачо, хотя и желал
"подтвердить давнюю прочную дружбу между
обеими странами и народами", но не очень
усердно. Нам позволили написать
два электронных письма (которые потом никто не
отправил), поксерили
некоторые части карты (неумело и криво), и, кроме
того, мы были
предупреждены, что завтра нам следует освободить
занимаемые нами
аппартаменты, так как вернётся их хозяин. Мы
поблагодарили декана и
вернулись в домик.
Сегодня удалось совершить и такие
дела. 1) Я купил себе ботинки эфиопской
армии за 82 быра взамен тех, что были куплены мной
в Москве за 560 руб в
магазине "Спецодежда" на Добрынинской, а
теперь уже никуда не годились.
2) Посмотрели на "наружную" эфиопскую
церковь: почему-то во время
богослужения все прихожане тусовались снаружи
церкви, выклянчивая деньги у
прохожих. 3) Сходили ещё раз к лётчикам и подарили
им книгу "Практика
вольных путешествий". 4) Поздно вечером целый
час просидели на проходной
института, где был телефон и сторож, но никто из
Москвы нам сюда не
позвонил.
26 сентября,
вторник. Два месяца со дня старта. Водопады
Ночью нас заели комары (не знаю уж,
малярийные или нет), скрывавшиеся в
домике от уличной сырости. Поэтому мы встали
раньше обычного.
Сегодня мы решили посетить водопады
Голубого Нила. Водопады сии находятся
в деревне Тис-Ысат в тридцати километрах от
Бахр-Дара. Чтобы не смущать
деревенских жителей своей автостопной
сущностью, решили шикануть и поехать
туда на автобусе, который стоил 3 быра, а ехал
целый час. Поехали мы на
водопады впятером - Грил остался искать в городе
русскоговорящих врачей и
показывать им ногу, которая чесалась.
Деревушка была полна всяких
ю-ю-юкал, гидов, помощников и прочих
бездельников. Многие туристы со всего мира
посещают эти водопады, и одним
из них был наш соотечественник, Владимир Лысенко
из Новосибирска. Сей
человек сплавился со всех рек, стекающих со всех
высочайших в мире гор, а
также по прочим великим рекам, включая истоки
Голубого Нила. Так вот, у
сего мудрейшего человека на истоках Нила местные
жители украли сумку с
вещами и фотоаппаратом. Поэтому мы шли среди
толпы гидов с некоторым
подозрением: только попробуйте у нас что-нибудь
украсть!
Рядом с водопадами Нила находилась
ГЭС, и мы пошли дальше, за неё, чтобы
обойти забор, которым всё было огорожено и
пролезть на территорию
водопадов без билета. Надо сказать, что нас
сопровождали всякие эфиопы,
которые уверяли, что вход на водопады не там. Мы
потратили около часа и
всё же не смогли пройти незамеченными. Пришлось
пойти в кассу и купить
пять билетов для студентов по 5 быр каждый.
Взрослые билеты стоили 15 быр,
но мы уверяли, что удостоверение АВП на русском
языке является
студенческим билетом.
Водопады действительно представляли
собой шикарное зрелище. Сейчас, в
сентябре, они были наиболее полноводны: только
что прошёл сезон дождей.
Кстати, именно сейчас и озеро Тана занимало
наибольшую площадь, а вот в
мае здесь воды значительно меньше. Итак - с высоты
пятнадцатиэтажного
дома с шумом и белой пылью свергалась в бездну
огромная масса воды. Всё
это можно было наблюдать с противоположного
склона. Описать на словах это
трудно, лучше увидеть лично или хотя бы на
фотографиях, а посему я не
буду тратить бесполезные слова. Но, в общем,
зрелище стоит потраченных на
него быр.
На обратном пути решили не
пользоваться автобусом. Жители водопадной
деревни занимались доходным бизнесом. Они
тусовались на автобусной
остановке, а при появлении автобуса залезали в
него и занимали все места.
Когда появлялся нормальный человек, желающий
уехать в Бахр-Дар, кто-то из
владельцев мест мог самоотвержено уступить
место всего за один быр и выйти
из автобуса (разумеется, никто из деревенских
жителей и не собирался
никуда ехать). А проезд стоймя был официально
запрещён - я думаю, это
был сговор водителя автобуса с "занимателями
мест".
Мы пошли пешком. Стоило нам отойти с
километр от места туристского бума,
нас зазвали на кофе. В Эфиопии это, вероятно,
самый малоценный продукт,
который готовы приготовить всем желающим. К
сожалению, его наливают таким
микро-количеством, что наесться им невозможно. И
сахара нет. Кстати,
сахар на севере Эфиопии дорогой, и цена
килограмма кое-где превышает
один доллар.
Вскоре после кофе застопили
легковушку и в её кузове с арматурой вернулись
в Бахр-Дар. На базаре угостились бананами за 2.5
быр кило и пошли в
политех, откуда мы должны были съехать ещё утром,
по завету декана Гзачо.
В нашем домике сидел Грил, так и не вылечивший
свою чесучую ногу, и
беспокойством своим заставлял её чесаться ещё
более. Попрощались со
студентами (с деканом мы попрощались ещё вчера) и
пошли на выезд из
Бахр-Дара.
Город Бахр-Дар завершался мостом через
Нил, который, как вы помните, прямо
здесь вытекал из озера Тана. Кстати, озеро было
полно грязной и мутной
воды. Монастыри на островах мы решили не
посещать, подумали, что если уж
какие святые постройки посещать, так это
Лалибелу.
Лалибела - всемирная
достопримечательность. В этой горной деревушке,
на
высоте 2700 метров выше уровня моря, ещё в XII веке
были высечены из скалы
монолитные церкви. Это единственные в природе
церкви, выдолбленные из
целиковой скалы, без кирпичей, гвоздей, брёвен,
без шлакоблоков и прочих
составных вещей. Эти церкви в Эфиопии самые
знаменитые.
Добраться в Лалибелу непросто: нам
предстояло поехать опять на север, в
сторону Гондара, там, у посёлка Верота, свернуть
направо, на
трассу, перпендикулярную основной, по ней
проехать ешё километров двести и
там свернуть на ещё более глухую дорогу на север,
которую вообще только
недавно продолбили, а до этого все в Лалибелу
добирались самолётом или
пешком. Но, несмотря на такую удалённость, мы
решили посетить это чудо
мировой архитектуры и туда сейчас направлялись.
Но направлялись мы туда не все. Кактус,
одолеваемый желудочными и прочими
болезнями, решил поехать поскорее в Аддис-Абебу:
там, по слухам, был
большой русский госпиталь, где, вероятно, могли
подлечить Кактуса и всех
желающих. Поэтому с Кактусом мы попрощались, и он
поспешил в столицу, а
мы впятером поехали в Лалибелу без него.
Перейдя мост через Нил, мы покинули
Бахр-Дар и оказались в селении
Тис-Аббай. Кстати, на местном языке Аббай и есть
Голубой Нил, а слово Бахр в
Эфиопии, как и в арабских странах, обозначает
любую большую воду, будь то
море или озеро, или тот же Нил.
Как только мы попали в Тис-Аббай, нас
опять, как и в любом эфиопском
населённом пункте, окружили любопытные эфиопы,
взрослые и дети. Мы шли на
восток, желая от них избавиться, а они шли рядом,
ехали на велосипедах,
бежали, просили наш адрес, кричали "ю-ю-ю-ю-ю!"
и надеялись на
какое-нибудь ответное внимание.
"Вот ведь какие бездельники, -
обсуждали мы между собой их недостойное
поведение, - некоторые даже английский язык
знают, и нет бы в гости
позвать, на ночлег, или накормить! Так нет же -
только ю-ю-ю-ю и никакой
пользы!"
И вот, когда некий молодой
англоговорящий эфиоп на велосипеде стал слишком
сильно интересоваться, куда мы идём, мы сказали,
что идём к нему домой и
будем у него дома ночевать. Тот немного
посмущался, но всё же повёл нас к
себе домой, а мы почувствовали себя
экспериментаторами.
* * *
Этой ночью эфиопы отмечали свой
религиозный праздник, который внешне
выражается в сжигании крестов. В каждом
христианском городе и деревне на
площадях устраивают кресты из дерева, прутьев и
соломы, и в полночь их
поджигают. Сжегши крест, на другой день эфиопы
предаются радости, а кто
имеет возможность - обильному питанию и пьянству.
Вот сегодня как раз
эфиопы на улицах сооружали кресты для сжигания, и
мы наблюдали их.
Дом, куда нас привёл хозяин, оказался
не хижиной, а нормальным домом,
кубической формы. Стены его состояли из глины и
соломы, крыша была
металлической, а внутри были даже несколько
электрических лампочек, стулья
и два старых дивана. Хозяйка дома, мама
пригласившего, сварила нам картошку,
предварительно нами же купленную. Мы поели и
завалились спать,
радуясь, что так просто оказалось напроситься к
эфиопу на ночлег.
27 сентября, среда.
Расставание с Кубатьяном и Кактусом
Ночью спалось не очень хорошо - мы все
чесались. Как позже
прояснилось, в доме были клопы и блохи. Они
заползли в
наши рюкзаки и спальники и впоследствии проехали
на нас автостопом
несколько сотен километров. Только к Аддис-Абебе
нам удалось избавиться
от них.
Наутро Гриша Кубатьян решил покинуть
нас и отправиться в эфиопскую столицу
вслед за Кактусом, чтобы вылечиться там от
шарообразности живота и других
непонятных болезней, симптомы коих начались у
Гриши ещё с Судана.
Мы же, оставшиеся четверо, сохранили
желание посетить уникальные церкви
Лалибелы и поехали по трассе на север (в сторону
Гондара) до посёлка
Верота, чтобы там, на повороте, высиживать
дальнейший транспорт.
Как читателю уже ясно, основная
гравийная трасса Гондар-Верота-Бахр-Дар
была насыщена машинами, которые проходили
несколько раз в час, а вот
перпендикулярная ей дорога Верота-Велдия
оказалась куда глуше. Машины
здесь проходили не каждый час, и порой мечтали о
деньгах. Мы долго сидели и
высидели грузовик до следующего города
Дебре-Табор.
Прохладный Дебре-Табор, находившийся
среди живописного леса и гор, был бы
вполне уютным городом, если бы не ю-ю-юкающие
дети. В воротах некоего
заведения, похожего на госпиталь, сидели
цивильные эфиопы и отмечали праздник
сжигания крестов. Увидев иностранцев, они
зазвали нас к себе и угостили
кофе, чаем и эфиопским кислым пивом. Даже я
попробовал его, хотя и не имею
пристрастия к алкоголизму. На вкус и цвет - нечто
типа перестоявшего кваса.
Вечером полил холодный дождь. Машины
останавливались, но оказывались
локальными и деньгопросными. Под вечер некий
грузовик предлагал взять нас
до Лалибелы всего за 10 быр с носа, однако мы
решили отказаться от его услуг и
дождаться бесплатного транспорта. Но его так и не
было, и мы
пристроились к одному из местных жителей во двор.
Поставили там палатки и
развели костёр. Местный житель был слегка
англоговорящий и разрешил нам это.
В темноте, увидев костёр, вокруг нас
собралось множество эфиопов. Они все
были одеты в одеяла и шорты (одеяло на верхней
части тела, шорты на
нижней), многие месили грязь босыми ногами,
другие, богатые, были обуты в
сандалии из шин. Почти все они держали в руках
палочки, непонятно для
чего, может для погоняния детей или коров. Они
стояли и молчали, глядя на
костёр, и наши попытки занять их делом (принести
нам инжеру, хлеб и т.п.)
не увенчались успехом: никто не реагировал. Мы
готовили еду, а эфиопы
стояли и молча смотрели на это из темноты. Их было
не меньше пятидесяти
человек, среди них были и взрослые (мужского
пола), и дети.
- Почему все эти люди стоят и смотрят на
нас? Они никогда не видели огня?
- спросили мы хозяина, во дворе у коего мы
пребывали. Но хозяин тоже
промолчал.
Мы для них - некие инопланетяне.
Совершенно из другого мира. И они для
нас тоже. Стоят и смотрят. Первый и последний раз
в своей жизни они видят
белого человека, так сказать, "в природе", а
не за стёклами проезжающего
мимо джипа. Но хотя мы для них - единственное чудо
в ежедневно одинаковой
жизни, - я уже устал быть ежедневным объектом
зоопарка! Неожиданно я
выхватил из костра огненную палку и, размахивая
ею, закричал:
- Р-р-р-разойдись!! Па-а-а домам!!
Наверное, я зря проявил такую резкость,
потому что эфиопы вмиг испуганно
побежали в разные стороны, ломая забор на
огороде, теряя сандалии и свои
палки, которые были их национальной гордостью. Но
не успели мы вздохнуть
спокойно и поужинать, как эфиопы, поборов
минутный страх, стали
возвращаться за своими потерянными палками и
сандалиями, да так и
продолжали смотреть на нас и на костёр.
Мы поняли, что зоопарк неистребим.
Покуда мы не легли спать, упорные
ночные зрители ещё продолжали созерцать нас.
28 сентября,
четверг. Долгий грузовик до Лалибелы
Утром было сыро и холодно. После
суданских жарких утр, когда к десяти
часам утра воздух прогревался до +40, здесь мы
разогревались не сразу.
После того, как кое-кто из нас уже
высказал мнение: "Мы <никогда> не
уедем в Лалибелу!", - появился грузовик,
водитель которого не только ехал в
Лалибелу, но и знал по-русски несколько слов. С
трудом уговорили его
подвезти нас безденежно хотя бы до села Гашена,
где от нашей дороги
Верота-Велдия отворачивала на Лалибелу ещё более
безнадёжная дорожка. Все
вчетвером мы поместились в его кабину и поехали
по горному плато,
затянутому утренним туманом и сыростью. Трасса
поднялась более чем на 3000
метров над уровнем моря.
Спустя многие часы мы добрались до
Гашены. Нас несколько разморило в
кабине, и я даже уснул на спальном месте
(возможно, мои товарищи тоже
временами задрёмывали). Сквозь сон я обнаружил,
что грузовик стоит в местечке,
называемом Гашена, водитель предлагает нам выйти
из машины или заплатить
быры, но нам лень выходить и платить. Поняв, что
выгнать из машины нас
невозможно, водитель свернул на север, и в
вечерний час мы вылезли из
грузовика уже в заветной точке.
Приключения
в Лалибеле
Древний эфиопский король Лалибела,
живший около восьми столетий назад, был
довольно могущественным королём. Иначе бы ему не
удалось отвлечь столь
большие народные массы на выдалбливание из скалы
семи или восьми
здоровенных монолитных каменных церквей. Однако
на постройку дорог у
короля не хватило ни времени, ни людей; и до сих
пор, спустя восемь веков,
эфиопские дороги не являются лучшими в мире. Сам
посёлок Лалибела,
расположенный на высоте 2700 метров над уровнем
моря, был соединён
гравийной дорогой с внешним миром лишь в 1999 году.
Основным источником дохода
лалибельцев является интуризм. Туристов здесь
не очень много, но это компенсируется высокой
стоимостью билетов - 100
быр ($12), которые должен заплатить каждый,
желающий посетить хотя бы одну
из церквей. Местные эфиопы посещают свои
богослужения бесплатно.
Мы решили оставить на завтра
проникновение и осмотр церквей, а пока
заняться ночлегом, поскольку весь день мы
провели в грузовике, и уже
наступил вечер. На этот раз мы вписались в
госпитале. Начальство не особо
хотело пускать нас на свою территорию, пока мы не
достали справку АВП; и
только при помощи этой дорожной грамоты мы
достигли желаемого успеха. Мы
поставили палатки под навесом, злоупотребили
душем и побывали на вечерней
гулянке сотрудников госпиталя. Все эти
сотрудники были неожиданно
опрятные, в ботинках и в одежде без заплат,
угощали нас инжерой с мясом,
пепси-колой и (тех, кто желал сего) пивом.
Вероятно, эта вечеринка была
связана с минувшим праздником. Олег Сенов, всё
ещё продолжающий
транспортировать свою гитару, спел перед
собравшимися, а мы подпевали; но,
разумеется, никто не понял ни слова.
* * *
Вот уже десять дней мы в Эфиопии. Можно
сделать первые выводы о сущности
эфиопского народа. Народ здесь хороший, хотя в
основной массе и бедный, но
угостить путника всегда готовы (если есть чем
угостить: инжера, кофе,
жареная кукуруза). На ночлег зовут редко, но не со
зла, а стесняясь своих
жилищных условий. Водители попадаются
деньгопросы, но опять-таки не со
зла, а по традиции, да и никто не может поверить,
что у такой толпы белых
мистеров не найдётся на всех пару десятков быр.
Еда в Эфиопии недорогая, и
смертельно голодных мест мы не видали, хотя во
многих окраинных деревнях
был дефицит, как у нас во времена Горбачёва: всё
дёшево, но почти ничего нет.
Полицейские здесь незаметны. Никто не
спрашивает паспортов, не
тащит в гостиницу, не запрещает ездить
автостопом. Хотя в некоторых точках
водители избавляются от кузовных пассажиров.
Возможно, гаишники и впрямь
штрафуют водителя за людей в кузовах - надо же им
за что-то кого-то
штрафовать! Пассажиров везёшь - значит, деньги
имеешь с них; можно и
поделиться! Война с Эритреей здесь никак не
ощущается, никаких войск,
танков, комендантского часа не наблюдаем.
Природа прекрасная, пейзажи, горы,
зелень, леса; прохладно (Эфиопия -
самая холодная страна Африки). Многие эфиопы, как
ни странно, владеют
английским, даже в деревнях. Процент
англо-говорящих выше, чем в Судане или
Египте. Все дети, учащиеся в школе, изучают
английский и готовы применять
его. Студенты, в основной массе, способны
общаться по-английски. Многие
такие эфиопы стараются извлечь пользу из своей
образованности, предлагая
услуги гидов и помощников редким в их жизни
иностранцам.
Эфиопы - не особо деятельный народ.
Почему здесь не выращивают яблок?
почему картошку мы видели всего в нескольких
местах? почему почти никто
ничем не занят? Даже пакистанцы и суданцы,
казалось бы, неторопливые и
ленивые люди, жили куда устроенней эфиопов.
Подумать только - +20
градусов летом, +5 зимой! можно вырастить всё! - но
почти ничего не
растят! может быть, представители этой древней
нации считают, что
ковыряться в земле - ниже их достоинства?
И ведь дождей достаточно. Вот в Судане
специальная комиссия по дождям
("попросить Бога, чтобы дождь пошёл"), и всё
равно осадки только на юге
страны, а на севере не бывает ни капли дождя по
пятнадцать лет и дольше; и
вся вода - грязная, каналами высосанная из Нила. А
здесь дождей
достаточно, можно по три урожая в год снимать!
Нашему бы северному
крестьянину такие условия! Ведь даже на Колыме в
теплицах картошку
выращивают!
Эфиопская пословица гласит: "Лучше
умереть от голода, чем от работы". Как
это точно подмечено! Действительно, есть такая
черта национального
характера, неизвестно, в какой период истории
возникшая. Ведь древняя
цивилизация, 5000 лет истории, и вот - перешла в
состояние упадка.
Детей в семьях очень много, и в каждой
деревне дети составляют большинство
населения. Средняя продолжительность жизни (45
лет), высокая детская
смертность (около 30%) только подстёгивают
родителей к разведению
обильного потомства. На всякий случай. Кто-нибудь
да выживет...
Эфиопия, занимает в Африке третье
место по численности населения (70
миллионов человек), всего лишь вдвое уступая
огромной России. Ещё более
плотно населены Египет (75 миллионов) и Нигерия (100
миллионов человек).
Население Африки сейчас стремительно растёт.
Президент Ливии, Муаммар
Каддафи, в своей "Зелёной книге" пишет, что
вскоре править миром будут
чёрные - по причине численного превосходства.
"В силу отсталости общественных
обычаев чёрным неведомы ограничения в
сфере брачных отношений, что ведёт к
неограниченному росту чёрного
населения. В то же время другие расы вследствие
регулирования деторождения
и действующего законодательства о браке
численно сокращаются. Это также
результат их постоянной занятости, в
противоположность чёрным, ведущим
праздный образ жизни в атмосфере вечной
свободы".
<Праздный образ жизни в атмосфере
вечной свободы>. Хорошо сказано.
Эфиопы любят созерцать белых людей,
следовать за ними. Дети от одного до
двенадцати лет всегда кричат нам "ю!",
собираются стайками и следуют за
нами. В некоторых местах, когда мы ожидали
транспорт, рассматривать нас
собиралось более чем по 150 человек (сто
пятьдесят!). Но не воруют;
вероятно, только в туристских местах могут что-то
стащить, как у
В.Лысенко на водопадах Нила.
Самая же странная порода эфиопов - это
служители эфиопской православной
церкви. Но мы об этом пока не знали. Нам
предстояло познакомиться с ними
завтра.
29 сентября,
пятница. Дорога к храму и заточение в храме
Разрекламированный в глянцевых
журналах и на буржуйских проспектах облик
исторических церквей за последнее время
ухудшился, так как над каждой
церковью реставраторы соорудили большую
жестяную крышу, совершенно
портящую её фотовид. Только одна церковь,
выполненная в виде креста, пока
осталась без крыши. Эта церковь находилась как бы
в яме, вырубленной в
скале, и с поверхности вглубь вёл узкий длинный
проход.
Мы решили испросить благословения
посетить церкви бесплатно. Главный
лалибельский епископ, он же и главный менеджер по
сбору доходов,
чернобородый эфиоп в длинной мантии, отказал нам
и даже разговаривать с
нами не хотел, подослал помощника сказать нам:
берите, мол, билеты, и без
разговоров! Мы пошли к начальнику лалибельской
полиции, но тот отвечал:
это церковные дела. Если бы у нас были
специальные полицейские церкви, мы
бы могли вам разрешить, но церковь в нашей стране
отделена от государства;
а в Лалибеле более трёхсот монахов, у которых
единственный источник дохода
- билеты!
Мы покинули главмента, решив походить
вокруг церквей и сфотографировать их
снаружи, особенно ту из них, которая была без
металлической крыши. Правда,
когда мы залезли на одно из деревьев, чтобы найти
лучший ракурс, на нас
напали билетёры, но мы сбежали от них,
переместившись на другую сторону.
Решив, что взять нас наскоком нельзя,
эфиопы пошли на хитрость.
- Вы русские? да? православные
христиане? - поинтересовался один из них,
- о да, тогда вам можно в церковь бесплатно!
Никаких проблем! - И они
повели нас по узкому проходу в скале туда, куда мы
и сами хотели попасть.
Но только мы оказались внизу, за нами закрыли
огромную старую дверь.
- Ага, попались! - закричали нам
билетёры и другие эфиопы. - Теперь вы
заключены в церкви! Здесь только один выход, и он
теперь закрыт! Вас не
отпустят отсюда, пока вы не заплатите по 100 быр!
Надо сказать, что 100 быр, равные почти 400
рублям или $12, вполне
ощутимая сумма не только в бедной Эфиопии, но и в
богатой России.
- 100 быр, 100 быр! - веселилась толпа
англоговорящих эфиопов-зрителей,
тотчас образовавшаяся сверху. - 100 быр на каждого,
всего 400 быр, или
вас никто не отпустит!
Нам было очень интересно, как всё это
закончится. Денег вымогателям
выдавать мы не собирались. Мы находились в узкой,
глубокой канаве,
окружавшей вырубленную из скалы церковь. Вокруг
церкви и внутри её ходили
седобородые монахи с песнопениями и свечами -
здесь шла обыкновенная
религиозная служба. Святые монахи древней
христианской Эфиопии возносили
молитвы ко Иисусу Христу и всем святым, видимо,
призывая их послать
побольше богатых туристов и повысить выручку от
продажи билетов.
- 400 быр! Платите 400 быр, и вас отпустят!
Всего 400 быр! - веселились
зрители сверху, число коих ежеминутно
возрастало. Я обратился к ним
по-английски с громкой речью:
- Когда Иисус Христос пришёл в
Иерусалимский храм, Он увидел там
билетёров, менял и продавцов, и выгнал их всех, и
сказал: ни останется
здесь камне на камне, всё будет разрушено!
Помните это? Когда Он, во
втором пришествии своём, придёт в вашу Лалибелу,
чтобы посмотреть на ваши
храмы и души, Он их не увидит, потому что Он не
сможет войти в ваши храмы
без билета! И здесь тоже не останется ничего, всё
будет разрушено, ибо вы
превратили свои церкви в источник наживы!
Но на эфиопов это не подействовало.
Г.Лапшин, не дожидаясь, когда нас
выпустят добровольно, решил смыться
насильственно, и пошёл к двери. Дверь
была пока ещё не заперта; большой засов держали
два немощных старца. Грил
двинул засов, один из старцев упал и заверещал, но
наш друг выбрался
наружу.
Мы же решили подождать, когда нас
пригласят на выход так же, как нас
пригласили на вход. Но не тут-то было: служители
церкви организовали
замочек, которым заперли дверь снаружи. Теперь мы
были заперты более
надёжно. Грил, оказавшись на свободе, решил
подождать свершения всех
событий, и предлагал нам сбить наружный замочек.
Эфиопы снаружи и внутри,
включая святых отцев, взяли в руки камни, чтобы
нас забрасывать ими сверху
и снизу. Пришлось нам тоже взять в руки камни,
чтобы отвадить монахов от
нападения на нас.
Я взял какой-то ломик, чтобы отковырять
им дверь. Но ломик оказался
жезлом-посохом седого старца. Тот, подумав, что
сейчас совершится ужасное,
встал передо мной на колени, и умильно клянчил
свой посох, который я ему и
отдал. Многие разные скелеты лежали здесь прямо
на открытом воздухе, в
нишах, вырубленных в скале. Наверное, это были
останки туристов, запертых
здесь прежде.
Спустя час мы решили, что пора
выбираться, и Олег Сенов, как самый
худощавый из нас, направился наружу. Дверь была
старой. Над нею, между
дверью и скальным каменным потолком, была
большая щель, в которую мог
просочиться Сенов, как самый худошавый из нас.
Старцы вновь попытались
образумить нас, взяв в руки булыжники вместо
свечей и икон, но мы с
камнями в руках и старой кроватью в качестве щита
прикрывали Сенова,
который в тот самый момент пытался пролезть в
щель. Грил страховал его
снаружи от эфиопов, которые стояли сверху в
количестве около 100 человек и
покидывали камешки (пока вяло, предупредительно).
Но не успел Олег просочиться в щель,
как ко вратам эфиопской церкви
примчался наряд полицейских. Во главе их был
начальник лалибельской
милиции, у коего мы сегодня утром безуспешно
просили бесплатный билет в
церковь.
- I kill you!! (Я убью вас!!) - закричал он,
узнав нас.
Но всё же убивать не стал, а отвёл в
ментпункт для расследования наших
преступлений. Мы обвинялись в том, что, применяя
насилие, проникли в
церковь! Кроме этого, Грил ударил святого отца,
который держал деревяный
засов, этим самым засовом, и старичок не упустил
случая, нажаловался.
- Он так двинул засов, что я упал, -
плакался старичок.
То, что Грил двинул засов при попытке
выбраться из церкви, где нас заперли
эфиопы при участии этого самого деда, и то, что
эфиопы сами заманили нас в
церковь, утверждая, что православным вход
разрешён, - всё это осталось
нашими голословными утверждениями: до сотни
свидетелей-эфиопов могли
подтвердить нашу вину.
После долгих разбирательств (главмент
ссылался на тяготы военного времени
и на своё право, по законам военного времени,
вершить правосудие в
оперативном режиме) нам было предоставлено, на
наш выбор, две возможности:
1. Отправляться в тюрьму,
2. Отдать свои фотоплёнки с кадрами,
сделанными в святой церкви.
Вероятно, дело всё в том, что на наших
фотоплёнках были документальные
подтверждения случившегося скандала (толпа
эфиопов на краю ямы, святые
отцы с камнями в руках и т.п.), и начальнику
полиции не хотелось, чтобы у
нас оставались такие кадры. Кстати заплатить за
билет нам уже
не предлагали ("Эта возможность была у вас
раньше, но вы ею не
воспользовались!" - гневно заявил полисмен). Мы
решили отдать свои плёнки
из фотоаппаратов, благо у всех почти плёнки были
свежие, только начатые.
Сенов сделал попытку подменить плёнку и отдать
чистую, но за нами следили.
Сергей Лекай предлагал интереса ради
отправиться в тюрьму, но мы его
предложение не поддержали, ибо торопились на
стрелку в
Аддис-Абебе.
Расплевавшись с лалибельцами, мы
вскоре покинули сей городок и заночевали в
пяти километрах от оного, в деревне, в мельничном
сарае. Нас порадовал и сам ночлег,
и приготовление еды на углях у хозяев сарая, и
вообще хорошее отношение к
нам простых, не испорченных туризмом людей.
30 сентября,
суббота. Попытки уехать из Лалибелы
Утром восстав, мы сразу застопили
автобус до города Велдия, но не поехали
на нём, поскольку платить по 25 быр нам почему-то
не хотелось. Это было
не очень дорого (100 рублей), но мы были злые и не
хотели спонсировать
лалибелицев ни на копейку. Как оказалось позже, с
утратой этого автобуса
мы утратили и возможность приехать в Аддис-Абебу
на назначенную нами же
встречу 2-го октября.
Вероятно, всем жителям Лалибелы стало
известно наше вчерашнее поведение в
церкви, и на сельской сходке нас решили не брать.
Посему наш автостоп
завершился километров через пятнадцать. Там был
поворот на аэропорт, и
несколько машин в день проезжали из посёлка в
аэропорт и обратно; билет на
самолёт до Гондара стоил около 15 долларов, а в
Аддис-Абебу - 60. Южнее
поворота на аэропорт был длинный надводный мост,
по обоим сторонам
которого находились хижины охранников моста. Все
надводные мосты в
Эфиопии, даже очень маленькие, охранялись по
причине войны. В хижинах для
охраны моста сидели эфиопские оборванцы с
палками и охраняли мост от
эритрейских диверсантов-подрывников. А дальше,
на юг от моста, в сторону
деревни Гашена на основной трассе, за
сегодняшний день проехало семь
машин, но никто не взял нас: одни не
останавливались, другие просили
денег. Возможно, это был не сговор, а проклятие
святых отцов, исходящее из
церкви.
Итак, целый день мы провели на позиции,
укрепляя себя пищею,
приготовляемой на костре. У Сенова и Лапшина
сохранились ещё московские
запасы еды в виде прогорклых пакетных супов (мы
же думали, что в Эфиопии
будет страшный голод). Мы разбавляли ими
гондарский рис и ожидали
успешного уезда. На дрова пришлось вытащить
несколько палок из хижины
охранника моста, который был не очень рад этому и
даже пытался утащить
обратно часть добытых нами дров.
К вечеру навстречу нам поехал, и
остановился от удивления, "Лендровер" с
двумя юарскими пенсионерами. Они проехали от
Кейптауна через Ботсвану,
Зимбабве, Замбию, Танзанию, Кению в Эфиопию, а
потом направлялись в Судан,
Египет и прочие страны. Мы их предупредили о том,
что на границе Эфиопии и
Судана дорога будет не очень хорошей, а на паром
Вади-Халфа-Асуан
чрезвычайно трудно затащить машину, разве что
вручную по частям, так как
портовых кранов в порту Вади-Халфы нет. Они же, в
свою очередь, предупредили нас о
плохой дороге в 500 км в северной половине Кении,
которая пыльна, тряска и
бугриста, типа "стиральная доска".
К вечеру мы уже были готовы уехать
отсюда за 10 или даже 20 быр с носа,
желая попасть на стрелку 2 октября, но такие
возможности были давно
упущены, а к вечеру вообще не было транспорта.
Надвигалась гроза.
Неподалёку, у поворота на аэропорт, виднелось
множество сараев, каменных
и с железной крышей, прямо роскошные здания для
эфиопской глубинки.
Традиции Лалибельского каменного
зодчества проявились при строительстве
этих капитальных сараев: они должны будут
простоять века. Внутри оказалось
пусто. Два оборванных сторожа-эфиопа разрешили
нам ночевать в одном из
сараев, предусмотрительно подметя пол его
ветками деревьев и подняв в
помещении густую пыль.
1 октября,
воскресенье. Наконец уезжание
Ночью по крыше громыхал ливень, за
дверью светились вспышки молний, но нам
было сухо. Прямо идеальная вписка, - думал я
сквозь сны.
Когда мы поднялись с рассветом и, один
за другим, потянулись из сарая на
вчерашнюю позицию, оказалось, что ночлег был
платной услугой. Я шёл
первым; сторож с палочкой, завёрнутый в одеяло,
побежал за мной, крича:
деньги, деньги! Я продолжал свой уход; тогда,
догнав, сторож пытался
выхватить из моих рук пластмассовую канистру (ту
самую, у которой
асуанские дети утеряли пробку) - но
безрезультатно! Решив, что со мной
справиться ему не удастся, сторож накинулся на
Сергея Лекая, идущего
позади, пытаясь вытащить у него из-под ремней
рюкзака старую помятую
пластиковую бутылку-торпеду. Надо сказать, что
бутылка была из Иордании,
а в Эфиопии таких не изготовляют. Не получив
бутылки, сторож набросился на
Грила и Сенова, но и они оставили деньгопроса ни с
чем. Может быть, и
следовало подарить мужику что-нибудь, но,
во-первых, надо было ему
предупредить нас о платности ночлега заранее, а,
во-вторых, в нас ещё кипело
недовольство на жителей Лалибелы, делающих
деньги на туристах путём
зазывания их в каменные здания и требования
денег.
Находясь в некоторых дальних странах,
например в Эфиопии, Египте или Индии, где многие
местные жители так и
мечтают получить деньги с проезжающего туриста,
проще и удобнее всего
отказывать всем подряд. Поэтому первая фраза,
которую я изучаю на любом
языке, это фраза "денег нет": по-английски
"no money", по-персидски "пуль
надорам", по-арабски "фулюс мафи",
по-тамильски "песо ние", на урду "пайса
най", на амхарском "гензеб йеллем". Когда у
меня в сотый раз просят денег,
проще всего, не вдаваясь в долгие разговоры и не
торгуясь, заявить: гензеб
йеллем, - и дело с концом. Сейчас, сидя в далёкой и
тёплой Москве, я
думаю: конечно, что мы, совсем обнаглели, пожалели
даже пустую бутылку для
сторожей, предоставивших нам место для сна! А
тогда, в Эфиопии, мы сами
так проэфиопились, что и нам бутылка была дорога,
и быра на поддержку
местной экономики нам не то что было жалко - мы
даже и не представляли
себе такой возможности: гензеб йеллем! и бутылка
тоже йеллем! и всё
йеллем!
Для них мы - фантастические богачи. И
обувь у нас есть, и даже не из
шинной резины, а если бы они увидели, в каких
домах мы живём... Даже самый
бедный русский крестьянин - богач по сравнению с
эфиопом: у него есть дом
из брёвен, а не из ветвей; у него есть дрова и
огонь; у него есть обувь и
не совсем дырявая одежда... Даже любой бомж с
вокзала, пройди он по
эфиопской деревне, стал бы объектом ю-юкания и
финансовых домогательств!
Всё в мире очень относительно...
...Когда мы вышли на трассу, машин было,
как обычно, немного. Завтра
стрелка в Аддис-Абебе, и у нас (мне так казалось)
ещё были шансы достичь
её, если быстро выехать на основную трассу и
продвигаться по ней в ночь.
И вот - появился рейсовый автобус, и даже
застопился нам. Из задней
двери его выбежал билетёр. Билетёр был странен и
суетлив,
внутрь автобуса он пускать нас не хотел, пытаясь
извлечь деньги сразу ещё
на земле. Торопливо кричал нам по-английски, и
писал на руке какие-то
цифры, всё разные:
- Велдия, Велдия! давайте скорее 50 быр!
дайте 20 быр! давайте 60 быр!
билет стоит 80, скорее давайте 80 быр! Давайте
деньги сейчас! Нет, я вас
не возьму, мест у нас нет, и никто вас тут не
подвезёт!
Билетёр погрузился обратно в автобус,
захлопнул дверь, и автобус тронулся.
Грил прицепился на автобус снаружи, но он вновь
остановился, Грила согнали,
и автобус уехал прочь.
Для нас такой автостоп был непривычен!
Если бы мы вчера пошли пешком, то
уже были бы в Гашене, на более оживлённой
автотрассе. Решили сейчас пойти
пешком, и направились на юг - занялись
"треккингом". Дорога петляла в
горах серпантином, а мы срезали его по каменистым
и красивым склонам.
Через пару часов мы прибыли на другую
речку; было жарко, хотелось
организовать чай, и мы занялись помывкой на реке
и костром. Вдруг
появилась и остановилась встречная машина с
европейскими номерами.
Ехавшие в ней очередные двое вольных европейских
путешественников катались
вокруг Африки. Они проехали из Европы через
Марокко и Западную Африку до
Ганы, где поставили машину на пароход и
перебазировались в Кейптаун.
Оттуда, через Намибию, Замбию, Танзанию, Кению они
прибыли в Эфиопию и
дальше собирались продолжить путь в Судан, Чад,
Алжир или Ливию, Тунис и
назад в Европу. Сегодня они, как и их вчерашние
коллеги, ехали в Лалибелу
смотреть широко разрекламированные эфиопские
монолитные церкви; и даже их
удивила большая стоимость билета в церкви - 100
быр.
Когда мы уже попрощались с
европейцами, и их машина, забитая
канистрами, запасными шинами, вещами и
запчастями, шурша колёсами по
гравийной дороге, ушла на север, - оттуда, с
севера, показался иной
европейский джип, принадлежащий нидерландской
гуманитарной организации.
Этот джип ехал в город Бахр-Дар, попутно
фотографируя мосты, школы и
прочие социальные объекты. Трое образованных,
англоговорящих эфиопов,
ехавшие в машине, подобрали нас с интересом, а для
нас было ещё более
интересно увидеть всякие местечки, лежащие в
стороне от трассы. В процессе
довольно долгого пути водители останавливались
и подкармливали себя и нас
всякими вкусностями, включая чёрным эфиопским
хлебом, что было весьма
дивно: нигде больше в Африке и Азии чёрного хлеба
не было!
В деревне Гашена, лежащей уже на более
оживлённой трассе Верота-Велдия,
нидерландская машина ушла на запад, в Бахр-Дар,
недавно посещённый нами,
а мы пообедали в харчевне и направились на
восток, в город Велдия. По
причине высоты (3180 метров над уровнем моря) было
прохладно, и босоногие
эфиопы ходили, нацепив на себя рваные свои
одеяния, одно на другое, а
наверх те, кто побогаче, надевали ещё и одеяло.
И здесь, в Гашене, нас одолевали
помощники. Один босоногий паренёк лет
тринадцати стал вместе с нами стопить машину,
хотя мы пытались уйти от
него (но он шёл за нами) или прогнать его (но тот
отходил на безопасное
расстояние и показывал всем видом, что он не сам
по себе, а наш гид).
Когда появился грузовик, парень стал яростно его
стопить (и мы тоже).
Когда водитель согласился нас подвезти
(бесплатно), паренёк подбежал и
вместе с нами залез в кузов.
- Ты куда едешь, парень? - спросили мы
его по-русски, но он жался в угол
кузова (от холодного ветра) и нам не отвечал.
Грузовик проехал километров
пять и свернул в соседнюю деревню. Мы выпрыгнули,
поблагодарив водителя;
паренёк сделал то же. Грузовик, пыля и урча, уехал.
- С вас 1 быр, - обратился к нам
помощник-гид, - за услуги
сопровождения!
Мы ответили, что услуг сопровождения
не заказывали, и паренёк сперва
секунду поразмышлял, а потом побежал назад, в
свою деревню.
Порадовались было, что мы проехали 5 км
и избавились от помощника, но тут
появились другие, пожилые дядьки в рваных
одеждах и босиком. Один из них
показывал жестами, что ему холодно и ему нужна
одежда и обувь. Второй,
подняв и положив на плечи тяжёлый булыжник, стал
ходить перед нами
туда-сюда, тем самым говоря нам: я сильный, я могу
таскать ваши рюкзаки за
приемлемую плату, вероятно 1 быр.
С трудом отделались от этих дядек, а
тут подошли и другие. Особо много
было оборванцев. Лапшин подарил одному из них
старую футболку, которую
носил ещё его отец; на ней был изображён Лев Яшин.
Эфиоп чуть не умер от
счастья, нацепил её поверх другого рванья и,
склонившись низко, поцеловал
Грильскую ногу (ту самую, которая чесалась) ниже
колена. Тут подошли и
иные желающие потаскать наши рюкзаки,
приодеться, обуться и поцеловать
нам ноги. Так бы мы и провели время своей жизни в
разговорах с
помощниками, как вдруг застопили легковушку. Она
шла в Велдию, но водитель
почему-то не хотел нас брать. Зато он был
англоговорящим.
- What is the problem? - спросили мы его.
- Problem is... you too many in number (вас слишком
много), - отвечал
водитель.
Отправили Сенова и Лекая, а сами
остались на трассе вдвоём с
Грилом. Тут и нам фортуна улыбнулась. На другом
пикапе мы также
отправились в Велдию, куда прибыли одновременно
с первой парой.
* * *
Велдия! Цивилизация! Асфальт!
Город сей лежит на трассе
Аддис-Абеба-Асмара, соединяющей две столицы:
Аддис-Абебу, столицу свободной христианской
Эфиопии, и Асмару, столицу
ранее приморской эфиопской провинции, а теперь
вражеского государства,
мусульманской Эритреи. Дорога эта была покрыта
асфальтом в не очень давние
времена (лет пятнадцать назад, судя по состоянию
асфальта); раньше по ней
шли мирные грузы, а теперь ещё и фронтовые.
Впрочем, основной поток машин
вёз бутылки с пивом и кока-колой на север, а
пустую стеклотару обратно на
юг.
Велдия, полная магазинов, эфиопов,
электрических огней и машин,
порадовала нас своим крутым видом. Доехать за
наступающую ночь 600 км до
столицы было нереально, но мы мечтали сделать это
за следующий день:
асфальт всё-таки! Но пока надо было затариться
хлебом и забананиться.
Приятная почтенная эфиопская
старушка, англоговорящая, продала нам
множество хлебов. Пока мы их покупали, вокруг
лавки столпились дети,
кричащие "ю-ю-ю-ю", вымогающие хлеба, зрелищ и
быров.
- Подарите им несколько быр, -
посеветовала старушка, - ведь у вас
много денег, а у них мало!
Тяжело быть белым туристом в такой
бедной стране! Каждый видит в тебе
потенциального спонсора. Но если трудолюбивая
бабушка вполне заслужила те
несколько быр, что мы дали ей за хлеб, - то в этих
детях (они нам уже
сильно надоели) поддерживать бездельничью
психологию нам не хотелось! Мы
прошли сквозь их толпу и побрели на трассу, думая
в наступающей ночи ещё
сколько-нибудь отъехать от города. И точно, нас
догнала пустая маршрутка.
- Подвезите нас, пожалуйста, без денег,
сколько-нибудь!
- А куда?
- ...Прямо по трассе, сколько не жалко!
- Куда вы едете? - недоумевал водитель.
Что ответить ему? мы ведь не
знаем ближайших населённых пунктов! Ответили:
- Пять километров прямо по трассе и
бесплатно!
Водитель согласился. Было уже совсем
темно. Мы сели, и через некоторое
время дома, лавки и хижины кончились, начался лес,
горы, приятные места
для ночлега.
- Стой! стой! стой! здесь!
- Нет, ещё один километр, - отвечал
водитель!
И вот опять такие хорошие места для
сна, лес, трава...
- Стой! мы выходим!
- Ещё 100 метров, - отвечал водитель,
вероятно, засёкший 5 километров по
спидометру. Вскоре, проехав точно 5000 метров,
маршрутка остановилась, и
мы покинули её. Залезли на холм, там стояли
какие-то сараи, и во мраке на
нас дивились завёрнутые в одеяла их ночные
сторожа.
- Можно мы здесь поставим палатки,
заночуем? - спросили мы.
- Можно, - отвечали сторожа, - только
осторожно: в этих сараях
хранятся бомбы и оружие, так что пожалуйста, не
разводите огонь!
2 октября,
понедельник. Продинамленная стрелка
Сегодня я в третий раз в своей
путешественнической жизни не являюсь на
назначенную мной же самим стрелку. Первые два
случая были таковы: 1) в
1999 году, просидев неделю в батумской темнице, мы
ввосьмером не явились
на стрелку в городе Алеппо, на которой ждал нас
только один лишь
В.Шарлаев; 2) однажды я не принял участие в
самоходном пешем походе по
льдам Иваньковского водохранилища, опоздав на
элеткричку. И вот настал
третий позорный факт моей биографии: в
стрелочное утро мы находились в 600
километрах от Одессы-Бабы.
Автостоп был нетруден. По извилистой
горной дороге тащились медленные
тяжелогружёные машины с бутылками от кока-колы
(обратно, навстречу нам,
они тянулись уже с полными). Водители были
добродушны и денег не просили.
Мосты были не подводными, а надводными (у каждого
моста стояла хижина со
сторожем). Пейзажи были красивые: горные
серпантины, эвкалипты, реки,
водопады, а в долинах - стада коров, блестящие на
солнце металлические
крыши, свежий ветерок, райская земля! В церквях
нас не запирали, в
городах можно было выпить стаканчик чая с
булочками, машины шли одна за
другой. Но, несмотря на такие хорошие условия, мы
проехали за день всего
чуть больше трёхсот километров и к наступлению
ночи оказались на некоей
освещённой бензозаправке. Может быть, судьба
улыбнётся нам, и мы наконец
уедем в ночь, познав тайны эфиопского ночного
автостопа?
Все ночные попутки везли в своих
кузовах живых коров. Но даже те их них,
которые стопились, не хотели нас брать. Например,
вот так: грузовик
проскакивает мимо, но, поздно заметив нас,
выруливает обратно (слышно по
шуму) и опять выявляется из-за поворота, из
темноты; останавливается
напротив, водитель выбегает нам навстречу:
- Мой брат! Могу ли я помочь тебе?
- Конечно! Мы едем в Аддис-Абебу, но нам
нечем платить!
- О, это невозможно! нам запрещено брать
пассажиров!
Долго в темноте разворачивается назад
и уезжает в Аддис-Абебу. Некоторые
водители уверяли нас, что по законам Эфиопии в
кузове может ехать не более
чем 1 человек, а большее население кузова
запрещено.
В полночь пошли спать, так и не уехав, и
заночевали в палатках на краю
поля.
3 октября, вторник.
Эфиопская культура
В семь утра мы выползли на утреннее
шоссе, надеясь хоть сегодня прибыть в
Аддис-Абебу. Оставалось всего 250 километров! От
Ярославля до Москвы
столько же, и обычно всего за четыре часа это
расстояние проезжается
автостопом. Здесь - вроде бы столица близко, машин
много, дорога
асфальтовая, но мы не уложились даже в сутки.
Нас подобрал на грузовике умный,
бескорыстный водитель, который здорово
улучшил всё наше отношение к эфиопской нации в
целом. Приятно, что есть в
Эфиопии такие водители. Не только не просил
денег, но и угощал нас, и
общался с нами; на одном из редких дорожных
постов пропустил нас вперёд,
чтобы мы прошли пешком, а сам следом подъехал на
машине: оказывается, и
впрямь на некоторых постах водителей штрафуют за
пассажиров в кузовах!
На одной стоянке нас, вылезших из
кузова, окружили продавцы эфиопских
шерстяных шапок, громко возглашая:
- This is Ethiopian culture! (Эфиопская культура!)
- Ethiopian culture is fucking culture, - не выдержал
один из нас.
Продавцы обиделись, и, разыскав нашего водителя,
сделали ему втык за
невежливых пассажиров.
- Не говорите так, - тихо предупредил
нас водитель, - не обижайте нашу
культуру и нашу страну.
И он был совершенно прав.
. ..В высотных горах текли прохладные
ручьи, пахло сыростью из тоннелей,
которыми были прорезаны (о чудо техники)
высочайшие эфиопские горы, шумели
от ветра леса, а на самом высоком перевале, выше
облаков, стояли на ветру
замёрзшие монахи, босые, с большой иконой и
крестом, и ждали подаяния.
- Самое бойкое место нашли! - удивился
Лапшин. Нам всё никак не
удавалось избавиться от неприязни к
представителям эфиопской православной
церкви.
Кстати, собирание денег на дороге -
одно из любимых занятий эфиопских
монахов и священников, и нам уже неоднократно
попадались такие сборщики с
крестами и иконами, но сейчас нам особо
запомнилось то, что эти забрались
на высочайший перевал.
Как читатель уже понял, сегодня нам
опять не удалось достигнуть
Аддис-Абебы. Попрощавшись с добродушным
водителем в 70 километрах от
эфиопской столицы, мы шли пешком по очередному
городку, слушали звонкое
юкание детей и выбирали место для палатки.
Африканское путешествие
неторопливо продолжалось.
А в это время в мире что-то происходило!
Сперва в Москве произошёл
очередной взрыв, затем утонула подводная лодка
"Курск", потом сгорела
и перестала работать Останкинская телебашня; в
Югославии случился
переворот, в ходе коего свергли Милошевича; в
Сиднее открылась очередная
Олимпиада; но об этих всех событиях мы узнавали
значительно позже, из
пересказов местных жителей и от редких
посольщиков или соотечественников.
Мир жил своей быстрой и активной
жизнью, а мы выбирали место для ночлега в
самой окраинной мировой привинции, и варили
картошку на костре, а полторы
сотни эфиопов, столпившись вокруг, созерцали нас,
и для них это
созерцание было интереснее и важнее, чем для нас -
все взрывы, подводные
лодки, перевороты и телебашни, вместе взятые.
4 октября,
среда. "Новый цветок". Новости хорошие и
плохие
Двенадцать градусов тепла - таков
абсолютный минимум температуры,
измеренный нами на трассе во время всего
африканского путешествия, и этот
минимум был замерен именно сегодняшним утром.
Сыро, ветер, дождь; мы надели
на себя все комплекты одежды и ехали в
Аддис-Абебу в кузове грузовика с
землёй.
Аддис-Абеба, один из крупнейших
городов Африки, был основан сравнительно
недавно - в конце XIX века - королём Менеликом
Вторым (тем самым, о котором
писал русский путешественник Булатович в книге
"С войсками Менелика II").
Аддис-Абеба - в переводе с амхарского "Новый
цветок" - расцвела в центре
Эфиопии, в горной долине на высоте 2400 метров над
уровнем моря.
Бедный эфиоп, житель северных голодных
провинций, посетив свою столицу,
должен быть просто потрясён огромной величиной
города, обилием транспорта
(машин, таксистов и автобусов), электрическим
светом, витринами магазинов,
где продаются товары всех буржуинских стран за
космическую цену, высокими
домами, широкими проспектами центральной части
города, светофорами,
банками и кафе. Вершина цивилизации, подумает
такой человек.
А житель далёких буржуйских стран,
пройдя по Аддисе пешком (а не на
такси), будет тоже потрясён - невероятным
бомжизмом этого города. Не меньше
миллиона нищих и калек, живущих просто на улицах,
или в лачугах
величиной с собачью конуру, грязных, больных,
прокажённых, покрытых
язвами, со всеми возможными деформациями рук и
ног или вообще без таковых,
с детьми или без, в бинтах или с гнилыми язвами,
сидящих на мостовой или
передвигающихся в ожидании монет, которые
подадут им
другие, более обеспеченные люди. А вот по главной
улице гонят стадо овец,
и, пока его перегоняют через дорогу, машины
пережидают его. Ну и столица,
- подумает белый мистер.
Мы сразу направились, с опозданием на
двое суток, ко вратам российского
посольства, думая и гадая, кого же мы увидим там, и
достигли ли Кирилл с
Андреем счастья улетания из Каира сюда? И вот, о
чудо! Мы встретили у
ворот российского посольства Кирилла, Андрея и
Гришу Кубатьяна!
Новости были таковы.
Кирилл Степанов и Андрей Мамонов
проявили редкий героизм в деле
зарабатывания денег в Каире. Кирилл даже
устроился на несколько дней
работать в египетской закусочной - кошери (эта
работа у египтян считается
очень престижной, берут туда по большому блату).
Помимо работ, оба
автостопщика настреляли немало денег, и в
результате каждый из них
подправил свои финансовые дела примерно на 150
долларов. Ещё по стольку же
пришлось доплатить им из своего кармана. Они
прилетели в Эфиопию уже две
недели назад (почти без денег); нас не
наблюдалось; всё это время они
прожили в посольстве России, которое приютило их.
Консул
всё интересовался, где же остальные члены
экспедиции. Узнав, что мы едем
автостопом через Судан, он сказал:
- Из Судана?? Пешком?? Хрен дойдут!!
Немало времени прошло, прежде чем из
Бахр-Дара приехал Кактус, страдающий
всеми болезнями мира. По счастью, в Аддис-Абебе
находится русский
госпиталь Красного Креста, именно туда и
положили Кактуса, и нашли в нём
малярию, амёбу, сальмонеллу и другие болезни. Мы
решили сегодня же
навестить его.
Тоже нездоровый Кубатьян пока
притворялся здоровым и в госпиталь не
ложился. Для жизни Гриша устроился в
католическую миссию, где его вписали,
кормили и поили. За время нашего отсутствия Гриша
изучил сущность многих
потенциальных вписок; убедился в полной
бесполезности всех столичных
отделений эфиопской православной церкви (туда
даже войти нельзя было без
билета); также отказал во вписке Культурный центр
и госпиталь русских
врачей (Гриша ещё не знал, что завтра ему всё же
придётся там
прописаться).
Все вместе (Степанов, Мамонов,
Кубатьян, Лекай, Лапшин, Сенов и я) мы
отправились в посольство Танзании, где заказали
визы сей страны, а потом
- повидать Кактуса в госпитале.
Кактус лежал под капельницей, но был
уже весел и мечтал о возвращении
домой. В нём нашли несколько болезней
одновременно. Лежать ему было не
очень скучно - в той же палате лежал больной
эфиоп, который знал русский
язык.
Интересно, что все врачи в госпитале
были русскими. Официально он
назывался Русский Госпиталь Красного Креста
им.Деджамена Балча (какого-то
эфиопского генерала). Хоть он был и Красный
крест, но с большинства людей здесь брали деньги
за лечение, и только
российских автостопщиков смогли подлечить
бесплатно. Директор, Валерий
Хачатурович Акопян, отнёсся к нам хорошо, но
поселить нас на территории
больницы не мог, боясь, что мы подцепим здесь
какие-нибудь эфиопские
болезни. А вот простые русские тётушки-врачи
весьма полюбили нас.
Нам предложили постирать бельё в их
стирально-прожарочном цехе, а одна
докторша, Любовь Юсуповна, вплотную занялась
проблемой нашей вписки. Мы
подарили врачам несколько автостопных книжек и
пообещали прислать ещё, как
вернёмся домой.
А пока - в город! Наши друзья за две
недели пребывания в Аддис-Абебе
выяснили расположение всех основных посольств и
госпиталя и научились
ездить по городу автостопом, экономя 25 эфиопских
копеек, которые нужно
было бы платить в больших, забитых людьми
жёлто-красных автобусах. Мы
побродили по городу, поели вкусностей в кафе (чай
здесь делали эфиопским
методом: пш-ш-ш-ш-ш! напуская пар в стакан), а на
ночь распределились так:
Кактус ночевал в госпитале;
Кирилл и Андрей ночевали, по традиции,
в посольстве России (а вот прочих
автостопщиков туда поселить не удалось, хотя в
посольстве жили сотни людей
и территория была огромная);
Грил проник на ночь в Эфиопский
Университет, прикрываясь удостоверением
"Teacher" (учитель) - это международное
учительское удостоверение ему
удалось сделать в... Хартуме;
Сергей Лекай и Гриша Кубатьян ночевали
в католической миссии;
Олег Сенов и я тоже хотели пожить в
миссии, но пастор оной сказал, что
вписывать столь много народу у него нет места, и
заплатил за
наш ночлег в каком-то эфиопском отеле, где номер
на двоих имел размер 2x2
метра и вонял бензином - наверное, этим бензином
там травили клопов. В
гостинице были перебои с водой и электричеством,
зато тётушки-эфиопочки,
работающие там, угостили нас блином-инжерой.
5 октября, четверг.
Подписываем завещание. Заболевание Кубатьяна и
Лекая
Утром мы вдвоём покинули гостиницу,
куда нас вписали церковники, и
направились сперва на почтамт, а потом во
французскую католическую
церковь, которая была совмещена с школой для
цивильных детей богатых
родителей. В этой церкви нас приютить не
захотели, зато удалось оставить
там на хранение рюкзаки. Затем пошли на почтамт,
где я получил письмо от
моих родителей и отправил свои послания. В 10 утра
мы уже были в госпитале
и созерцали Кактуса, которого там поставили на
ноги и собирались
выписывать к полудню. Кактус был озабочен улётом
домой и думал, у кого бы
одолжить 500 долларов. Почему-то опробовать свой
метод ("$900 из
ничего"), о применимости коего мы спорили в
Бахр-Даре, Кактус не восхотел.
Вероятно, потому, что он и сам не очень-то верил в
успех проповедуемого им
способа.
После Кактуса мы отправились в
посольство Танзании. Благодаря хорошей
приёмщице анкет, а также начальнице консульского
отдела миссис Элизабет, мы получили все свои
паспорта с визами Танзании
бесплатно. "Так как вы автостопщики, - сказали
нам, - мы идём вам
навстречу и выдадим визы бесплатно!" Всегда бы
так!
Приёмщица анкет интересовалась уже
посещёнными нами странами и спрашивала,
удобно ли там ездить женщине в одиночку. Особенно
в странах, где
господствует ислам. Сама она была мусульманкой,
но в Танзании
правительство светское. Мы отвечали, что можно,
но лучше взять с собой
напарника мужского пола.
Получив танзанийские визы, мы поехали
в посольство РФ, разбившись на пары.
Я ехал в паре с Кириллом, который тусовался здесь
более двух недель и
город знал хорошо. В посольстве России наш
консул, Владимир Вячеславович,
назначил нам встречу, чтобы, собравшись, мы
подписали бумагу, составленную
в посольстве специально для нас. Бумага
называлась "Заявление", хотя мне
хотелось назвать её "Завещание".
"В КОНСУЛЬСКИЙ ОТДЕЛ
ПОСОЛЬСТВА РОССИИ В ЭФИОПИИ
ЗАЯВЛЕНИЕ
Мне, ..., проживающему: ..., паспорт серия... N...
выдан...,
известно, что во время передвижения из Эфиопии в
ЮАР существует опасность
заражения малярией, гепатитом, тифом, менингитом,
различными видами
тропических лихорадок и другими опасными
заболеваниями, что может вызвать
серьёзные последствия для моего здоровья или
летальный исход.
Мне также известно, что на территории стран
по этому маршруту
действуют антиправительственные вооружённые
формирования, происходят
межплеменные столкновения, широко распространён
бандитизм, что чревато
возможностью разбойных нападений или захвата в
заложники с
непредсказуемыми последствиями.
В этой связи сообщаю адресные данные и
телефоны своих родителей: ....
Дата, подпись".
Пока мы все, кроме Гриши Кубатьяна,
читали и подписывали эту бумагу,
посольский доктор готовил шприцы, чтобы сделать
всем нам, кроме Гриши
Кубатьяна, прививки от менингита. Сам же
упомянутый Г.Кубатьян в это время
сидел на скамеечке у посольства: его
температурило, колбасило, трясло,
исчезла речь, а физиономия приобрела нездоровый
цвет.
Сделав нам прививки, доктор вышел на
улицу, и, одев резиновую перчатку,
прикоснулся Г.Кубатьяну.
- Один готов, малярия, - мрачно произнёс
он.
- Надо вызвать "скорую" и отвезти в
больницу! - распорядился другой
Григорий, Лапшин. Консул и доктор усмехнулись.
- Какая "скорая", тут не Москва!
- Я видел в госпитале "скорую", -
сообщил Лапшин.
- Это не "скорая", а "очень
скорая", но за деньги. Кто платить будет?
Негромко ругаясь, доктор посадил в
свою машину двух Григориев
(здорового и умирающего) и меня, и мы поехали в
госпиталь.
Здесь надо ещё раз подчеркнуть, что
страхи консула перед нашими возможными
болезнями оказались не беспочвенными. Только из
больницы выписали Кактуса,
как туда положили Кубатьяна, а вслед за ним на
очереди был и Лекай - он,
по причине болезненного состояния, даже не был
сегодня в посольствах, ибо,
пребывая в церкви, утратил самоходность. Поселив
Кубатьяна в больницу, мы
с Лапшиным заехали к Лекаю и нашли его в церкви, с
температурой 38*. Там
же, в церкви, мы собрали остававшиеся там вещи
Кубатьяна в его
раздырявившийся рюкзак и отправились с этим
рюкзаком на ночлег в другую
"гостиницу", куда нас поселила Любовь
Юсуповна, заплатив 12 быр за две
маленькие двухместные комнатки. Гостиница
находилась в одной минуте ходьбы
от госпиталя и состояла примерно из тридцати
комнаток два на два метра.
Почти всю площадь каждой комнатки занимала одна
большая кровать; туалет и
умывальник были представлены отдельно. Там мы и
ночевали втроём - Лапшин,
Сенов и я. Кактуса поселили в посольство РФ.
6 октября, пятница.
День героя Олимпиады. Заказали визу Кении
Узрев столь печальную участь
некоторых из нас, оставшиеся здоровыми члены
экспедиции отправились поутру в госпиталь, чтобы
своевременно сдать все
анализы на наличие всяких болезней: малярии,
амёбы и прочего. Добрался до
госпиталя и Сергей Лекай. Все, кроме оного, были
признаны здоровыми и
отправились сдавать анкеты на визу Кении.
А в городе были гуляния. Сегодня вся
Эфиопия радовалась итогам минувшей
Олимпиады. Самый скоробеглый в мире эфиоп Хайле
Гебреселассие пробежал
10-километровую дистанцию всего за 27 минут; второе
место занял кениец, а
третье - другой эфиоп. Сегодня победители должны
были прилететь из
Сиднея, и столица встречала и чествовала их,
получивших золотую и
бронзовую олимпийские медали.
Все основные улицы были полны людей, а
автобусы и машины не ходили по
центру вообще. Портреты эфиопа-героя красовались
на стенах домов и,
наскоро напечатанные, болтались в автомобилях
наподобие вымпелов. Всё
население Аддис-Абебы вышло на улицы, и от
госпиталя до посольства Кении
(находящегося рядом с российским) пришлось идти
пешком; по азимуту это
пять с половиной километров, по улицам - семь.
Туристская виза Кении стоила
пятьдесят долларов, недельная транзитная -
20, но давать нам "транзит" не захотели; а
разговор о снижении цены
за туристскую визу вообще чуть не привёл нас к
отказу в таковой. Заказали
туристскую визу, заплатили по $50 и вернулись в
центр города, а потом и
опять в госпиталь. Там нас ждало письмо
следующего содержания:
"Антон и Гриша, хочу
обрадовать всех Вас...
1. Решён вопрос с жильём. Валерий
Хачатурович (директор госпиталя) решил
заплатить за гостиницу, так что оставайтесь, где
уже ночевали.
2. Кого-то из вас (одного) уже
показали по TV в радостной толпе
встречающих олимпийских героев.
3. Завтра утром хотелось, чтобы
вы подошли для завтрака.
Вписка сделана, слава Богу!
Наука победит!
С уважением, Любовь Юсуповна".
На конверте этого письма Грил
надписал: "Сохранить для истории. Научный
документ. Аддис-Абеба, Эфиопия". Позже
письмо это перебралось в Москву, и
вот я помещаю его текст в сию книгу.
Хотя наука всегда и побеждает, но надо
ей помогать, и мы с Грилом
отправились в Российский культурный центр,
представленный в Аддис-Абебе, -
не вечно же нам жить в гостинице, как цивильным
людям! Но директор РКЦ,
Михаил Александрович, полный седобородый дядька
лет 60-ти, во вписке нам
отказал. На вечер вернулись в эфиопскую
гостиницу, рассуждая о болезнях, о
мухах и других эфиопских вещах.
7 октября, суббота.
Кубатьяна выписали, Лекая положили
Сегодня был отдыхательный день
субботний. Гришу Кубатьяна выписали из
больницы, а Сергея Лекая, наоборот, положили.
Кубатьян перебрался в нашу
гостиницу и уже не мечтал продолжать путешествие
до конца, а думал доехать
до Найроби, столицы Кении, а оттуда уже улететь
домой.
Кактус, образно говоря, "сидел на
чемоданах". Консул РФ пообещал ему
специальную скидку на самолёт домой. К сожалению,
с 2000 года прямые
самолёты "Аэрофлота" из Москвы в Аддис-Абебу
не летают, хотя раньше они
это делали регулярно. Теперь же до Москвы можно
добраться только с
пересадкой - или через Каир, или через Дубай.
Именно билет с пересадкой в
Дубае за 450 долларов и был обещан Кактусу, который
сейчас ждал, когда ему
эти деньги пришлёт из Швейцарии наш друг Олег
Моренков.
Олег Моренков, один из выдающихся
людей АВП, уже много лет был известен
всему автостопному миру. В 1997 году он принимал
участие в Гонках Мудрости
Москва-Салехард, там, где мы в мае переходили
двухкилометровую Обь по
тающему льду при +14*C, а также впервые в истории
отечественного автостопа
путешествовал по Ирану вместе со мной и ещё одним
автостопщиком
В.Разживиным. К сожалению, на этой стадии
героические достижения
О.Моренкова завершились, ибо он, доучившись в
своём МГУ, перебрался на
некоторое время в Швейцарию - надеюсь, не
навсегда? Теперь Кактус
обратился к нему, как к швейцарскому банкиру, за
денежной ссудой, которую
О.Моренков ему и предоставил, отправив нужную
сумму международным денежным
переводом, именуемым Маниграмма (MoneyGram).
Я постепенно освоился в Аддис-Абебе,
узнав расположение её улиц, почтамта,
российского и иных посольств, русского госпиталя
и т.д.. Однако, ездить
автостопом по городу я не любил, предпочитая
двигаться на автобусах и
пешком. Столичные эфиопы, видя идущего по городу
белого мистера, здесь уже
не кричали мне "ю!", а испускали более
длинные фразы:
- Hallo! How are you? How do you do? Where are you go? What is it?
Where
are you from? Give me my money! Excuse me, mister... Hallo, mister!
(Привет, мистер! Как дела? Как вам нравится наше
дорожное движение? Дай мне
мои деньги, мистер! - и т.д.).
И эту, уже последнюю ночь, мы ночевали в
той же гостинице, ещё не зная,
что завтра нам суждено перебраться на другое,
более присущее мудрецам,
место.
8 октября,
воскресенье. Обретение вписки!
Сегодня Грил отправился в Культурный
центр с целью почитать русские газеты,
поискать других русских (не директора) и
напроситься на вписку. И счастье
ему улыбнулось. Русская женщина, Валентина
Семёновна, живущая в Эфиопии
уже долгие годы, согласилась приютить нас в своей
квартире, куда мы
вчетвером и перебазировались.
Квартира сия находилась в одном из
шикарнейших домов столицы, в районе
Пьяза, примерно на полпути между посольством РФ и
госпиталем. Хозяйка
жила в Эфиопии уже много лет, ибо когда-то вышла
замуж за эфиопа. Затем
Валентина Семёновна развелась, но, изучив к тому
времени амхарский язык,
осталась жить в Аддис-Абебе с сыном и служанкой.
Подрабатывала она уроками
музыки для других цивильных жителей столицы.
Поскольку квартира была
большая, нам выделили одну из комнат, и мы быстро
заполнили её своими
телами и вещами.
На вписке меня одолевало
сочинительство всяких глупых двустиший об
Африке.
Они, правда, сочинялись у меня и раньше. Привожу
некоторые из них:
АНГОЛА
В Анголе славная Унита
От менингита не привита.
КЕНИЯ
Пока доедем до Нануки,
У нас появятся и внуки.
МАРОККО
Живут под знаменем Пророка
В Мали, Тунисе и в Марокко.
МОЗАМБИК
В далёком городе Мапуто
Кто оказался - это круто!
НИГЕР
Ночую возле Ниамея,
Машин на трассе не имея.
СИРИЯ
Фатеев, чемпион по аску,
Бродил по городу Дамаску.
ЭФИОПИЯ
Не каждый повезёт вас даром
От Гуллабада до Гондара.
ЮАР
Excuse me, в городе Претории
Хочу вписаться в крематории.
9 октября,
понедельник. Непонятки с визой Кении
Кенийское посольство, к нашему
удивлению, не выдало нам виз! Их смутила
наша многочисленность и странность, а также то,
что в графе "Вид занятий"
многие из нас написали "Студент". "Или в
России странные студенческие
каникулы размером в год, или здесь что-то не
так", - подумали в
посольстве. Мы пошли на собеседование к консулу.
Консул, увидев наши
озарённые светом путешественничества небритые
лица, спросил, сколько у нас
с собой денег; мы сказали, что очень много; он
обещал подумать двое суток
и заповедал приходить нам 11 октября, в среду.
Вот было бы глупо не получить визу
Кении, одной из самых туристических стран
мира! И ведь из Эфиопии не выедешь на юг никуда
больше - ни в Южный
Судан, ни в Сомали ехать нам не хотелось. Мы ещё не
знали, что виза Кении
выдаётся на границе всем желающим за ту же сумму,
и без всяких анкет,
консулов, фотографий и ожиданий.
10 октября, вторник.
Прогулки по столице
Пока у кенийцев выходной, я имею
возможность поближе рассмотреть жизнь
эфиопского мегаполиса. Такое ощущение, что треть
жителей столицы -
калеки, нищие и бомжи, босиком и в рванье. Такие,
что по сравнению с ними
какой-нибудь бомж с Казанского вокзала покажется
моделью от Пьер-Кардена.
Эти инвалиды, с отвалившимися пальцами рук и ног,
с язвами на теле, с
тонкими ногами (ноги тоньше, чем руки), с
искривлением суставов и всего
тела, с утраченными конечностями, с костылями...
Голые люди, не имеющие
почти никакой одежды; дети, играющие на
перекрёстках выпрошенными у
прохожих монетками в 10 эфиопских копеек;
кормящие матери с отвисшими
сморщенными грудями; старики и дети;
инвалиды-слепые, ищущие прохожих на
слух по звуку шагов и ползущие за ними на
четвереньках; безногие на
колясках, тележках и без оных; люди с раздутыми до
неимоверных размеров
конечностями, с деформированными частями лица...
Беспалые прокажённые
хранят свой капитал во рту. Когда надо что-то
купить - наплевал нужную
сумму, а сдачу всосал обратно в рот; бумажных
денег у таковых не имеется.
На перекрёстке нищие заглядывают в окошки машин
и маршруток, в автобусах
нищие долго рассказывают свои заунывные истории;
бомжи подстерегают на
площадях, у магазинов, на рынке.
Сегодня я посетил посольство ЮАР в
Эфиопии. Методика получения визы в нём
была непростою. Как объяснила белая
англоговорящая женщина в визовом окне,
виза будет делаться две недели, причём наши
анкеты будут посланы не только
в Преторию, но и в Москву, в посольство ЮАР в
России, где и будут изучать
нашу благонадёжность. Заказ визы стоит 50
долларов, которые нужно
заплатить при подаче анкет; в случае отказа
деньги, конечно же, не вернут.
На всякий случай зашёл и в посольство
Замбии. Здесь всё было попроще, виза
Замбии выдаётся всем желающим в течение двух
суток, и для её получения
нужно заплатить 25 долларов, заполнить две анкеты,
приложить две
фотографии и справку АВП, желательно без
определённого маршрута. Наша
справка, в которой был чётко указан маршрут (... -
Эфиопия - Кения -
Танзания - Мозамбик - ЮАР - ...), была недостаточно
универсальной, ибо
Замбии в первоначальном маршруте не было.
11-14 октября.
Аддис-Абебская жизнь. Вторичная болезнь и
исцеление
Кубатьяна
В среду, к десяти утра желающие
получить визу Кении собрались у
соответствующего посольства. Грил добирался
автостопом, застрял, спешил,
упал, разодрал руку, опоздал на 28 минут и теперь
боялся подцепить
какую-нибудь эфиопскую болезнь. Лекай, обретший
самоходность в госпитале,
временно сбежал оттуда и тоже прибыл на стрелку.
И, - о, счастье! - кенийская
фортуна поняла нашу сущность и мы получили
месячные визы Кении, ура! ура!
ура! Теперь до самой Танзании включительно у нас
горел зелёный свет.
А вот Гриша Кубатьян уже не мечтал о
посещении Кении, Танзании и других
стран в глубине Африки. Уже несколько дней, с тех
пор, как он выписался из
госпиталя, ему становилось всё хуже. Сегодня на
квартире у Валентины
Семёновны ему стало совсем плохо, и хозяйка со
служанкой всерьёз
обеспокоились тем фактом, что у них в квартире
умирает человек. Служанка
организовала такси, и мы вновь отправились в
русский госпиталь. Вновь те
же двое, что и в прошлый раз, Лапшин и я,
сопровождали умирающего.
В приёмном покое, увидев очередного
бесплатного больного, врачи выказали
недовольство:
- Опять вы нам привезли своего
больного! Мы не примем!
- Это ваш больной! - громко нападал Грил,
доставая из кармана его
предыдущую выписку из этого же госпиталя, - это вы
его недолечили! четыре
дня назад выписали, а ему всё хуже и хуже! это ваш
больной!
- Нет, это ваш больной! - отвечали в
приёмном отделении. -
Мы тут приехали для того, чтобы зарабатывать
деньги, а вы шляетесь
по Африке, бездельники! Кто будет платить?
Мы хотели выяснить, сколько и кому надо
платить, но врачи молчали, как
партизаны. Никто так и не раскрыл нам стоимость
лечения наших собратьев,
хотя я полагаю, что она была небольшой. Тут в
приёмную притащили какого-то
эфиопского больного, упавшего с высоты; его
сопровождала куча причитающих
его родных, со слезами извлекающих мятые быры за
лечение, которых,
конечно, не хватало, и они все клятвенно
обещались изыскать недостающие
деньги... Кубатьяна всё-таки приняли, и мы с Грилом
отвезли его на каталке
в ту же палату, где он лежал и ранее, и где до сих
пор тусовался Лекай -
ещё не выписанный, но уже здоровый. Вскоре
обнаружилось, что Лекая
выписали, но никто ему об этом не сообщил.
В четверг мы заказали и в пятницу
получили визу очередной страны -
Мозамбика. Виза стоила девять долларов и
наклеивалась всем желающим; на
гербе сей страны главным объектом был автомат
Калашникова. Получили визу
Мозамбика не все, а лишь Грил, Сенов, Лекай и я;
прочие не желали ехать в
ЮАР через сию страну, а мечтали о Замбии и
Зимбабве. Интересно, что
впоследствии вышло так, что лишь Сенов и Лекай
побывали в Мозамбике, а мы
с Грилом оставили эту визу так и не
использованной.
Посольство Малави, найденное нами в
южной части города, могло выдать визы
всем желающим всего за 15 долларов, но весёлый
консул сказал, что получить
оную лучше будет в Танзании или в других странах,
чтобы виза сия не успела
протухнуть. Он уверял, что виза Малави и во всех
прочих странах стоит
столько же и получается в тот же день. Виза
позволяет находиться в стране
один месяц, но мы можем при желании продлиться до
одного года и более -
так сказал весёлый консул, и мы поверили ему.
Наши дни, проведённые в Аддис-Абебе,
сплелись в моей памяти в непрерывную
колбасу, и я сейчас с трудом разделяю её на
отдельные сосиски. Мы въезжали
десять дней назад в мокрый, холодный, дождливый,
негостеприимный город.
Сейчас этот город был уже такой родной, знакомый,
и автостопом по городу
стало ездить куда легче, и со впиской уже не было
проблем, благодаря
Валентине Семёновне, и солнце светило ярко, и
было реально тепло, всё-таки
мы в Африке или где?
Такие знакомые все места, и знакомые
маршруты сине-белых микроавтобусиков,
из которызх высовываются билетёры и на ходу
кричат:
- Кера, кера, кера, кера! - Пьяза, пьяза,
пьяза, пьяза! - Мексико,
мексико, мексико! - Були-були-були-були-були-були! -
Кера-кера-кера-кера!
Так они рекламируют свой пункт
назначения. Пустыми они ездить не умеют,
поэтому, если на какой-то остановке из маршрутки
вышло несколько человек,
то машина останавливается и билетёр начинает
бродить вокруг маршрутки,
крича "були-були-були" (это значит, он едет в
район аэропорта Боле) или
другое, пока не заполнит маршрутку по числу
сидячих мест. Проезд в оных
стоит 45 или 90 эфиопских коп., в зависимости от
расстояния. А вот
городские автобусы за 25 и пригородные за 50 коп.
всегда полны людей и на
остановках не задерживаются, имеют свои номера и
машруты. Тут билетёр не
высовывается и ничего не кричит, а сидит в
отдельной кабинке в салоне за
стеклом и продаёт билетики в окошечко своей
кассы.
В Аддис-Абебе обнаружилось несколько
пунктов дорогого Интернета с
поминутной оплатой (но всё же дешевле, чем в
Бахр-Даре и в Гондаре). Мы
узнали, что наши друзья Олег Костенко и Вовка
Шарлаев вот-вот догонят нас:
они, не получив визу Судана, поехали в Африку
через Иран, Оман, Йемен и
Джибути и обещали на днях прибыть в Аддис-Абебу.
Вот будет встреча!
Кактус наконец получил деньги,
приобрёл билет и улетучился на Родину. Мы
передали с ним свои фотоплёнки и иные предметы.
Часть других предметов
была передана Кубатьяну, который, вновь
подлечившись, уже мечтал ехать
назад посуху, через Джибути, Йемен и Оман, но
консул, решив, что его затея
неполезна, отказал ему в выдаче
рекомендательного письма для Джибути и
предложил ему отправиться домой на самолёте с
такой же скидкой, как у
Кактуса.
15 октября,
воскресенье. Покидаем Аддис-Абебу!
Утром я попрощался с хозяйкой
Валентиной Семёновной и со своими
спутниками. В пол-десятого утра за мною зашёл
Кирилл Степанов в качестве
провожающего и Андрей Мамонов, мой новый
напарник. Дорога на юг начиналась
от площади, именуемой Маскаль-сквэ, там мы
попрощались с Кириллом и
отправились на юг Эфиопии и затем в далёкую,
неизведанную Кению. Оставшиеся в
городе четверо наших остались ждать в
Аддис-Абебе Костенко и Шарлаева,
которые вот-вот должны были прибыть.
А надо вам сказать, что про юг Эфиопии и
особенно про Кению ходило немало
нелепых слухов. Даже консул РФ и русские люди,
живущие в Аддис-Абебе,
уверяли нас, что на юге Эфиопии очень опасно, что
в Кении опасно втройне,
и что Найроби - второй по криминальности город на
Земле (первым объявлен
Йоханесбург в ЮАР), где нас непременно обворуют,
убьют и из черепов сделают
копилочки, ну, конечно, если с нами не случится
это раньше, где-то ещё в
Эфиопии, по дороге.
Поэтому ехали мы на юг с некоторым
беспокойством. Конечно, про все страны
во всех предыдущих странах нам говорили, что в
них очень плохо и опасно,
что нас обворуют в Румынии, в Египте, в Эфиопии,
что нас ждут и в Судане,
и в Эфиопии злые менты, голод и война, но, в общем,
про Найроби говорили так
плохо, что и мы забеспокоились - разумеется, пока
сами там не побывали.
Дорога была асфальтовая и ровная, мы
ехали по относительно гладкому плато,
вовсе не напоминающему эфиопский север. Хижины
здесь уже были побогаче,
стены их, созданные из ветвей, подчас были
обмазаны глиной; водители
подвозили бесплатно; эфиопы перевозили из
деревни в деревню
большие пучки жевательной травы, называемой
"чат" и жевали её; в деревнях росли
зелёные бананы и пекли, заворачивая его в листья,
вкуснейший эфиопский
чёрный хлеб, и не было уже такого дефицита еды,
как на севере страны. Но
"ю-ю-ю-ю-ю-ю" кричали повсюду, и свита детей из
каждой деревни
сопровождала нас.
Мы проехали за день астрономическое
(по эфиопским меркам) расстояние,
километров четыреста. В городе Авасса мы видели
большой собор, вокруг
которого толпились люди, шло богослужение.
Андрей подарил местному нищему
свою драную майку, тот кинулся ему целовать ноги,
было неприятно и
смешно. Вкусностей же в Авассе не было.
- В далёком городе Авасса
Вы не найдёте даже кваса! -
изрёк Андрей Мамонов, подцепивший от меня
стихоплётство.
Мы заночевали в городке Дили, поставив
палатку под козырьком цивильного
дома-отеля, с разрешения его владельцев.
16 октября,
понедельник. Избиение младенцев
Мы продолжали движение на юг. Ни один
российский автостопщик, вероятно,
пока не забирался так далеко по трассам Чёрного
континента. Убивать нас
пока никто не начал, даже наоборот: я чуть было не
совершил публичную
казнь эфиопских юкающих детей.
Дело было так. Сначала мы в деревне
пили чай, и собралась толпа, человек
пятьдесят или сто, смотреть на это чудо. Потом
все, кто был ещё молод и
резв, решили сопровождать нас всегда. Через пару
километров почётный
эскорт мне надоел, они мешали бы стопить машины,
если бы эти машины вдруг
появились. Я сказал детям (как всегда, среди них
было немало
англоговорящих или хотя бы англопонимающих), что
на счёт 1-2-3-4-5 я начну
их убивать, так что они пусть пеняют на себя, если
окажутся в зоне
досягаемости. Я сосчитал 1-2-3, снял рюкзак, оставив
его напарнику,
досчитал 4-5 и начал преследование детей, которые
тут же бросились
врассыпную, рассыпая по дороге также свои
шлёпанцы (кто их имел) и
какие-то несъедобные ягоды. В результате - не зря
среди эфиопов
зародились непобедимые бегуны Олимпиад! - ни
одного ребёнка догнать мне
не удалось, и единственным уловом был чей-то
шлёпанец. Таким образом мне
удалось разредить толпу, но не до конца, потому
как остаточные проявления
детей всё продолжали, идя на расстоянии,
сопровождать нас, до самого
момента появления очередной машины, которая и
увезла нас далее.
(Трофейный шлёпанец Андрей Мамонов вернул
хозяину.)
Последний вечерний водитель
гуманитарного джипа, направлявшийся в
пограничную деревню Мояле, заночевал в сотне
километров от неё, но обещал
подвезти нас на своём джипе завтра ровно в шесть
утра.
Смущенные словами водителя, мы
поставили палатку вне посёлка, стараясь не
проспать и уже в пол-шестого утра стоять и ждать
его на трассе.
17 октября, вторник.
Прощай, Эфиопия!
Я всё боялся проспать, и мы встали при
луне, в середине ночи. Будильник
мой сглючил, а Мамонов и вовсе часов не имел. Луна
висела высоко, был
ветер, но мы упрямо собрали палатку и вышли,
зевая, на трассу; машин не
было. Прошли пешком несколько километров,
пытаясь убедить себя в том, что
восток розовеет. Но, так и не почувствовав сего,
вскоре мы легли прямо на
трассу и проснулись от утреннего холода и от шума
грузовика, каковым
оказался наш советский военный "Урал", с
кузовом, полным эфиопских солдат.
Подобрали и нас.
- Русская военная машина, - похвалились
эфиопы, узнав, что мы русские.
- Эфиопские военные ботинки, - показал я
на свои ботинки, чем обрадовал
солдат, обутых в такие же. Действительно, ботинки
были неплохие, и то, что
они потом доехали до Москвы - лучшее тому
подтверждение.
Военные свернули на просёлочную
дорогу, а мы погрузились в другой кузов,
оказавшийся деньгопросным. Пока мы это выясняли
и его покидали, мимо нас
промчался вчерашний джип Красного Креста и не
взял нас, думая, что мы уже
пристроены. Через некоторое время нас взял и
отвёз на границу иной кузов с
козой, сонными курами, бутылками и иными
пассажирами, содержащимися в нём.
А вот и пограничная деревня Мояле.
Эфиопов толпы. Множество лавок, продают
хлеб и чай (недорого), бутылочки с кока-колой и
огромные мандарины
(дорого). В одной из лавок заплатили бырами, а
сдачу получили в кенийских
шиллингах. Обрадовались и попросили обменять
ещё. Кенийский шиллинг был в
десять раз легче эфиопского быра.
А вот и таможня. Мы вовремя выезжаем из
страны - ведь хоть наша виза и
трёхмесячная, но все, пробывшие в Эфиопии более
тридцати дней, должны
получить особую выездную визу в особом офисе в
Аддис-Абебе; а это ненужный
расход: двадцать долларов для тех, кто прогулял
чуть больше месяца и сотня
баксов для тех, кто эфиопился год. Я эфиопился 29
дней.
Прощай, Эфиопия! Самая древняя,
свободная и загадочная для меня страна
Африканского континента.
Прощай - и прости.
Мы, автостопщики из далёкой России, не
всегда правильно вели себя в
гостях. Пугали многочисленных детей, обманывали
ожидания добровольных
помощников и гидов, вытаскивали из чужих хижин
палки себе на дрова...
Оказавшись впервые в жизни в такой бедной стране
(по сравнению с северной
половиной Эфиопии даже Судан и Индия покажутся
райскими садами),
насмехались над чужой бедностью и нищетой. А ведь
кто знает, что было бы с
нами, если бы нам пришлось родиться и вырасти не в
Москве, а в той же
Лалибеле? или в одной из тех безымянных деревень,
где десятки людей,
увидев впервые в жизни белого человека,
сопровожали нас? и часами смотрели
на огонь?
Какими бы глазами провожали бы мы,
эфиопы, проходящих рядом инопланетян,
белых ангелов, спустившихся к нам с небес? не
упустили бы момента -
единственного шанса в жизни! - докучать высшим
существам своими
просьбами? Если есть хотя бы один шанс из тысячи,
что наша просьба будет
исполнена - попросить в подарок рваную футболку,
пустую пластиковую
бутылку или один эфиопский быр?
Может быть, это путешествие нас научит
чему-то? Дай нам Бог что-то понять,
стать самим лучше и добрее, и когда-нибудь,
возможно, через много лет,
вновь оказавшись на повороте дороги в горах,
подарить тому, кто пустил нас
на ночлег, один быр или пустую пластиковую
бутылку...
На выезде из Эфиопии нас тщательно
обыскали, непонятно зачем, записали в
пограничную рукописную книгу наши имена,
шлёпнули выездные печати в
паспорта и отпустили на все четыре стороны. Мы
выбрали сторону юга и
обрели там кенийскую таможню, и сим сырым
дождливым утром, впервые в
истории отечественной автостопной науки,
ступили на территорию КЕНИИ
Перейти
дальше.
Вы читаете книгу
Антона Кротова © "200 дней на юг, или
неоконченная кругосветка"
Москва, АВП, 2002 г.
Здесь можно заказать
эту книгу в "бумажном виде", снабженную
рисунками автора.
Написать
письмо автору этой книги. Другие книги А.
Кротова на сайте АВП.
Написать письмо автору
сайта "Африка для всех!"
www.africa.travel.ru