Глава 28-я.
Граница без замка. – Страны соседи, но так мало общего! –
На грузовике с коровами через Марсабитскую пустыню.
– Страна сафари. – На экваторе.

    Вот приехали в пограничный город Moyale. Кения – через овраг. Под пограничным
шлагбаумом лезут толпы людей с корзинами, велосипедами и тележками. Для жителей двух
стран – безвизовый и беспаспортный режим. Иностранцев здесь почти не бывает. Когда мы
разбудили пограничника в будке, он даже не понял, что за штамп мы у него просим.
    - Мы – иностранцы, путешественники, из России. Нам нужен в паспорт выездной штамп
Эфиопии…
    - Какой штамп? Куда вы направляетесь?
    - Мы едем в Кению.
    - Проходите. Через 50 метров Кения.
    - Но прежде чем мы уйдем в Кению, нам нужно официально выехать из Эфиопии. Где ставят
выездные штампы?
    - Иммиграционный офис вон там. Но сегодня все уже закрыто. Чиновник давно ушел домой.
    - Что же нам делать?
    - Идите в Кению без эфиопских штампов.
    - Так ведь не пустят! Мы же еще, по документам, не выехали из Эфиопии.
    - А вы попробуйте!
    Оставили ему рюкзаки и пошли пешком в Кению. Кенийский иммиграционный чиновник
был на месте.
    - Нет проблем. Я поставлю вам въездные штампы Кении, а завтра вы, если хотите, сходите
обратно в Эфиопию и сделаете себе выездные штампы «задним числом».
    - А потом нас снова без проблем пустят в Кению?
    - Конечно. Не удивляйтесь. Здесь это в порядке вещей.
    - Нет уж. Лучше мы переночуем в Эфиопии. Все равно сегодня машин на Марсабит не будет,
наверное.
    - Верно. Машины на Марсабит отправятся завтра утром с рынка, около девяти часов.
    - Спасибо, постараемся успеть.
    В двадцати метрах на север от шлагбаума эфиопская гостиница. Но за постановку на их
территории палатки просят 10 быр. Сидим на улице, размышляем. Опять-таки никто не хочет
нас грабить и снимать кожу. Вместо этого подходит человек, сказавшийся хозяином
ближайшего кафе и приглашает разделить с ним ужин. Чтобы не смущать посетителей, для нас
троих накрыли столик во дворике. После обильной еды, долгое чаепитие и разговоры под
звездным небом. Хорошо все же владеть английским, без Кирилла я бы вряд ли нашел такую
замечательную вписку. Ночевать нас отвели в многокомнатный каменный дом со спутниковой
тарелкой во дворе:
    - Я устрою вас в комнате моего брата, он сейчас в отъезде. Вас устроит?
    - Конечно! Мы очень непритязательны к удобствам!
    - Удобства все в вашем распоряжении. Вот там есть душ и туалет, вот радио и телевизор.
    - Спасибо. Спокойной ночи.
    - Спокойной ночи. Утром заходите ко мне в кафе, на завтрак.
Помылись и залезли в спальные мешки на широкой мягкой кровати. Кирилл нервничает:
    - Что-то очень подозрительно все это.
    - Что тебя настораживает?
    - Ну, … ведь нас же должны грабить и убивать… Помнишь, что говорил консул про южную
Эфиопию? Что здесь очень коварные и хитрые грабители. Может он нас специально
накормил и напоил, а ночью нам все-таки отрубят головы?
    - Да ты что!? Человек нас принимал и угощал от всего сердца. Все бы эфиопы такие были…
    - Но где же грабители? Может они ворвутся ночью?! Положи-ка лучше газовый баллончик
поближе…
    После завтрака выяснилось, что нужный нам офис работает только с 10 часов. Прождали
уже до 10-45, а чиновника все нет. Один пограничник высказал предположение, что «он сегодня
придет только после трех». Ну и порядки!

    Ради прикола сходили в Кению и получили въездные кенийские штампы. Погуляв по
Кении, снова вернулись в Эфиопию, вот и чиновник идет по улице, а прохожие уже кричат нам:
«Бегите, вот он. Пока снова не ушел, ловите!»
    И вот, эфиопские печати тоже стоят в паспортах, зашли попрощаться в кафе с нашим
другом. Оказалось, что сегодня в Эфиопии праздник «разъедания козла» и нам предложили
дождаться супа с козлятиной. Покушали, попрощались и только в 14 часов 21 октября
«окончательно» перешли в Кению.

    В Кении все, с первого взгляда, выглядит намного более цивилизованно. Сразу за таможней
стоят телефонные автоматы по карточкам, дорога асфальтированная с тротуаром –
цивилизация! Каково же было наше удивления, когда через 150 метров от таможни асфальт и
тротуар вдруг резко кончался. Бум! И дальше на юг идет разбитая пыльная грунтовка, в два раза
хуже чем в Эфиопии. Вот так дела!

    Прошли пешком примерно два километра и застопили типичный для пустыни грузовик
«лори», едущий в Wajir. Нам оказалось по пути всего несколько километров, которые мы
проехали «а-ля Судан», уцепившись за борта старого грузовика. Эфиопский Moyale находится
на высоте 1280 метров, сразу за границей Кении дорога спускается с плато на равнину,
сбрасывая примерно 600 метров на первых же километрах пути. Видимо, когда устанавливались
границы «горной Эфиопии», то ее провели точно по границе гор и равнин.

    Развилка дорог «Wajir–Marsabit” находилась на краю деревни Hoda, не обозначенной на
карте. Кенийский уклад жизни сильно отличался от эфиопского. Дома хоть и глиняные, но
прямоугольные. Рядом с каждым домом огород, огороженный живой изгородью. Между рядами
колючих кустарников – прямолинейные утоптанные дорожки. На улицах нет мусора и
человеческих экскрементов. Никто не попрошайничает и не кричит «ю-ю!». Просто райская
страна, после «православной Эфиопии».
    Большинство кенийцев с удовольствием общаются по-английски, хотя у них есть и свой,
местный язык, именуемый «суахили».
    В километре до развилки, на краю деревни растет огромное дерево. В его тени, на
бревнышке, сидит солдат в форме бундесвера, с американской винтовкой и радиостанцией. Мы
решили, что это типа нашего «выездного поста ГАИ» и сели рядышком. По словам солдата,
машины на Марсабит пойдут только завтра. Мы насобирали сухих веток и протусовались под
деревом до темноты. Когда разожгли костер и стали варить картошку, солдат незаметно ушел.

    Тут же к нам приблизились местные жители и … вот здесь с нас должны были «снимать кожу и
делать из черепов копилки для монет». Но чудо! Местные жители вежливо предупредили нас,
что под этим деревом ночевать не стоит – ночью здесь бегают ослы и может прийти лев. Нам
разрешили поставить палатку в пустующем сарае с жестяной крышей, где днем работал
магазин. Из беседы с жителями выяснили, что все семь прошедших мимо этим вечером машин
действительно ехали в Wajir, а на Марсабит машины пойдут колонной, завтра, в семь утра из
Moyale. Нам следует подойти к военным, которые сопровождают колонну, и вместе с ними
подсесть на грузовики.
    Проснулись в шесть утра. Угол палатки намочило сквозь дыру в крыше магазина – значит
ночью опять был дождик. Может они идут здесь каждую ночь?
    В семь утра освободили магазин, подошел хозяин и четверо полицейских в НАТОвской
военной форме. И опять, вместо того чтобы убивать и потрошить животы, нас стали угощать
горячими блинами и чаем с молоком. Все, кроме меня, хорошо знали английский. Разговаривая,
дошли до развилки. Показались первые два грузовика. Подбегаю к обочине и издалека начинаю
голосовать. Полицейские смеются и что-то кричат мне. Что я делаю неправильно? Неужели
здесь, как и в Египте, запрещен автостоп?! А-а! Теперь все ясно: начиная с Кении, мы будем
ехать по странам с левосторонним движением, я просто встал не с той стороны дороги. Теперь
придется учиться голосовать левой рукой.
    «Наши друзья из НАТО» прилежно стопят все грузовики. Новенькие японские
«Мицубиси» приспособлены перевозить в длинных кузовах живых коров. Богатые пассажиры
размещаются в кабине с кондиционером, а чуть менее денежные едут на крыше кабины.
    Несмотря на помощь полиции, первые два грузовика отказались подвозить нас бесплатно.
Только третий грузовик согласился подбросить нас до Марсабита.

    Теперь обрисую компанию, в которой мы ехали следующие полтора дня: три человека в
кабине, с которыми мы общались только на остановках; три платных пассажира на крыше, один
из них даже при галстуке и портфеле, хорошо знали английский и охотно общались с Кириллом;
погонщик коров, знавший только язык суахили – его функция была в том, чтобы время от
времени спускаться с крыши в кузов и, в буквальном смысле слова, крутить хвосты коровам,
которые норовили лечь на пол; двадцать пять живых рогатых коров ехали рядком в тесном
кузове, без еды, воды и отдыха два дня, для того, чтобы их зарезали на скотобойнях в Найроби.
    Рефрижераторного транспорта в стране не хватает, так что выгоднее довезти коров живыми до
столицы и только там пустить на мясо. Примерно в такой же комплектации ехали и остальные
грузовики в колонне из 17-ти машин. На некоторых машинах сидели еще и вооруженные
солдаты, которые должны были предотвратить нападение на колонну неизвестно кого. Машины
иногда ломались, иногда растягивались на несколько километров одна от другой, но по
огромной долине, поросшей колючим кустарником и термитниками, мы всегда могли увидеть
два-три клуба пыли впереди и позади нашей машины. Хуже всего нам приходилось, когда
какая-либо машина шла на обгон – мелкая горячая пыль забивалась во все полости тела и
одежды, не помогали даже очки и обернутая вокруг лица ткань. Кузов с коровами имел некую
крышу из гнутых труб, диаметром в пять сантиметров. Подразумевалось, что на этот каркас
может натягиваться тент. Нам приходилось сидеть всю дорогу над коровами, на скользких и
горячих трубах. Под болтающимися ногами тряслись сдвинутые коровьи головы и зады.

    Постепенно лес начал редеть и пейзаж вокруг все больше стал напоминать каменистую
пустыню. Иногда попадались маленькие деревни, даже необозначенные на карте. Уставшие
верблюды тащили на своих горбах вязанки дров, а тощие кенийцы с длинными копьями плелись
сзади верблюдов.

  В одной деревне к машине бросилась целая толпа тетушек и подростков. Все они катили,
тащили и толкали тяжелые 50-тилитровые желтые пластиковые бочки. Когда то давно в них
было масло, но теперь их приспособили для транспортировки воды. Во время остановки в
маленькой деревне люди пытаются привязать свои бочонки к бортам грузовика, а водитель

пытается собрать с них хоть какой-нибудь куш, бегая с ножом вокруг машины и покрикивая на
«водовозов». Больше двух десяток женщин в пестрых платьях облепили наш и соседний
грузовик и доехали с нами до следующей деревни. Там все они соскочили, отвязав свои бочки,
покатили их к своим хижинам, сделанным из непонятно откуда взявшихся ящиков, кусков досок
и веревок. Каждый вечер они заезжают на попутных машинах на 25 километров в северную
деревню, где есть колодец, там наполняют свои бочонки и с утренним конвоем грузовиков едут
обратно домой. Чем они вообще занимаются в этой пустыне, кроме добычи дров, воды и еды?

    Непонятно. Наверное, они даже не представляют себе иной жизни, чем той, которой живут сами
и жили их далекие предки.
    На въезде в каждую вторую деревню теряем по полчаса на полицейский «чек-пост».
Проверяют документы у водителя и всех пассажиров. Каждый раз у нас спрашивают сертификат
о прививке от «желтой лихорадки». Этот сертификат у нас отксерокопировали еще в посольстве
Кении, ибо там все записи на русском языке, но есть и фотография.
    У въезда в Marsabit National Park одна из машин пробила колесо. Пока несколько водителей
сообща устраняли поломку, я отошел на два десятка метров в сторону и сфотографировал
стоящие грузовики на фоне горы.

В центре национального парка – древний кратер вулкана.

    Вокруг – очень старые горы и каменистые холмы. Растительности почти никакой нет (здесь
сейчас сухой сезон), но по каменистой пустыне бегают какие-то мелкие козы, грызуны. А уже в
сумерках, после самого города Marsabit мы видели слонов и жирафов. Но фотографировать
было слишком темно и пыльно. Сам город – несколько пыльных улиц и магазинов, подобных
суданским. Наверное, все города в пустынях всего мира одинаково схожи внешне.
    Выезжаем из национального парка уже совсем в темноте. Опять шлагбаум и проверка
документов. На крышу забирается солдат с фонарем и автоматом. Просит наши паспорта. Я
показываю ему жестами: «Не урони вниз, а то сам полезешь доставать из-под коров!», а на полу
машины уже навоза по щиколотку. Солдат устало листает мой паспорт задом наперед,
перепутав даже верх и низ. Я сам показываю ему фотографию (но в темноте все равно не
сличить мою пыльную рожу) и визу Кении. У Кирилла он внимательно смотрит страницу, где
стоит въездной штамп республики Молдавия, возвращает паспорт и просит «лихорадку». Чего
она там хочет прочитать? Там даже я с трудом читаю запись московских докторов.
    В деревне Laisamis есть несколько гостиниц и харчевен, некоторые машины остались
ночевать там, но мы поехали дальше – живой товар долго ждать не может! Все больше коров
пытаются опуститься на колени, все труднее погонщику поднять их на ноги, чтобы не затоптали
соседские буренки.

    В девять вечера остановились в темной деревне Morili, даже не обозначенной на карте. Но
в ней было несколько глиняных «отелей» и столовых для проезжающих машин. Водители,
пригласили нас ужинать. Нам досталось две тарелки риса с мясом, кола, чай. Хлеб у нас
оставался еще из Эфиопии. Официант сообщает, что несколько дней назад уже проезжало двое
таких же русских с рюкзаками. «Это еще что! Теперь здесь наши будут через каждые два дня
ехать. Всего нас аж восемь человек!» – обрадовали мы его.
    После ужина водители сообщили, что всем можно поспать 3-4 часа, а потом поедем
дальше. Мы разложили полиэтилен и коврики прямо возле машины.
    В начале четвертого выехали со стоянки и поехали через лес колючих акаций. Деревья
простирали свои ветки как раз на высоте 4-5 метров и пытались сцарапать нас с крыши машины.
    В пять утра догнали еще один сломавшийся грузовик и чинили при свете моего фонарика-
жучка. В 6-15 увидели восход солнца в деревне Archres Post. Здесь сходились несколько лесных
дорог и начиналась двухрядная улучшенная дорога. Водители за час меняли «внедорожные»
покрышки на «асфальтовые». Я слонялся мимо ближайших магазинчиков. В языке суахили нет
своего алфавита, поэтому, для написания названия магазинов, используют английские буквы. Я
нашел монету в один кенийский шиллинг в пыли, возле магазина с названием «MAMA KIOSK».

    Уже в восемь утра солнце стало припекать. Дорога хоть и «улучшенная» но до города Isiolo
тряслись по страшным ухабам. Сразу за въездным постом начался разбитый асфальт. Сошли в
центре и умылись на АЗС.
    Идем пешком по улицам мимо магазинов и торговцев под открытым небом. Продавцы и
прохожие искренне улыбаются нам и даже с другой стороны улицы весело кричат «джамбо!»,
что в переводе с суахили значит «здрасьте!». Кому же понадобилось распускать слухи, что эти
добродушные и приветливые люди «потрошат белых людей ни за что ни про что»?!
    Выехали на «Тойоте» за город, но мимо все равно катятся одни лишь маршрутки с правым
рулем. Через 20 минут застопили уже «родной» грузовик с коровами. Водители и коровы
сделали в городе все бюрократические дела и догнали нас. Снова залезаем на знакомые трубы.
Коровы уже просто падают с ног. Погонщик пытается разобрать переплетение ног, голов и
хвостов, но это у него получается уже с трудом.
    Вокруг горы Кения – национальный парк. Трасса идет вокруг него асфальтовым кольцом,
по обеим сторонам дороги – забор из проволоки. Из ворот иногда выезжают машины с белыми
туристами. У них «сафари» в полном разгаре. Саму гору, высотой 5 199 метров скрывают
плотные облака.

    Timau – маленькая деревушка, где туристических магазинов, кажется, больше чем домов.
Улочки утопают в зелени. Все для туристов – чисто и аккуратно. Но настоящим оплотом
туристической цивилизации нам показался город Nanyuki, где мы окончательно попрощались с
«нашими коровами» и слезли с грузовика у центрального банка, намереваясь снять с карточки
или обменять доллары.
    Больше половины национального дохода Кения получает за счет обслуживания туристов. И
это неудивительно, ведь почти 35% территории страны составляют различные национальные
парки, заповедники и прочие «охраняемые территории». Но охраняют там не туристов от
грабителей, а диких животных. Если бы здесь был такой разгул преступности, каким нас пугали
в Эфиопии, то получилось бы, что Кенийцы сами режут куриц, несущих золотые яйца. Ну
примерно так же, как если бы жители Сочи начали убивать на улицах курортников и вешать их
головы на заборах. Совершенно естественно, что ничего подобного не происходит. Как в Крыму
или Сочи, в Кении стараются создать все условия для приезда иностранных туристов:
комфортабельные гостиницы и «гостевые дома» утопают в зелени и цветах, продавцы в
магазинах подобны официантам в дорогих ресторанах – стараются угадать любое ваше желание.
    Все люди крайне доброжелательны, приучают себя к «американской улыбке» и здороваются с
вами первые. На каждой заправке, гостинице, развилке дорог – магазинчики африканских
сувениров, изделий местных ремесленников или просто раковин улиток.
    Единственное неудобство для нас: как в Сочи, так и в Кении, очень трудно найти что-либо
«на халяву», ибо все озабоченны добыванием как можно большего количества денег из
кошельков туристов. Например, в городе Нануки полно интерент-кафе, но везде нам вежливо
отказали в халявном доступе, мотивируя это тем, что они сами связываются с провайдером по
телефону и за деньги.
    В центральном банке целая очередь иностранцев к обменному окошечку. Впереди меня
стоял НАТОвский офицер, белый, с немецким флагом на рукаве. Зарплату им выдают в «травел-
чеках», видимо, чтобы не пересчитывать каждый раз в местную валюту. А уже сам офицер
решает – отправить «получку» домой жене в простом конверте или, обменяв в банке, спустить в
местных кабаках.
    На первый раз я решил обменять в Кении двадцать долларов.
    Зашли в продуктовый магазин, однако здесь нам показалось дороговато. Буханка хлеба 25
шиллингов - больше доллара. Но купили три хлеба и килограмм риса. На улице опять с нами
здороваются совершенно незнакомые черные люди:
    - Джамбо! Во кантри ю фром? (Здрасьте, из какой вы страны?)
    - Добрый день. Мы путешественники из России. Не подскажете, где находиться самое
дешевое кафе? – Упражняюсь я в английском.
    - Вам нужно самое дешевое? Зачем?! Вон хороший ресторан для туристов.
    - Нет. Ресторан нам не подходит по ценам. Где обедают местные жители - бедняки?
    - Ага, понятно. Вот по этой улице один квартал и направо. Третья дверь слева.
    - Спасибо большое.
    Ну, если и сейчас не будут грабить, – значит, все наши посольщики наврали и нужно
разгонять все МГИМО полностью к чертовой бабушке!
    В этом кафе мы поели на 72 шиллинга на двоих, но не пожалели: мясо с картошкой,
чечевица, салат, фасоль, булки, блины, чай. Интересно, что чай в Кении традиционно пьют с
молоком. Если хочешь чай без молока, то нужно предупредить заранее. В этом кафе чай
разливали из термосов, но для меня специально накипятили черный, без молока.
    Несмотря на набитые желудки, решили пройтись пешком до экватора. Благо, что граница
двух полушарий оказалась всего в двух километрах от нашего кафе на окраине города.
    На широкой асфальтовой трассе стоит желтый стенд-указатель. «Здесь проходит линия
экватора». Чуть правее реклама сигарет «SPORTSMEN» – экватор здесь. Антон Кротов,
сверивший экватор с помощью GPS, позже сообщил нам, что, по мнению шести спутников,
экватор ближе к «спортсмену». Пока же мы фотографировали друг друга возле желтого
указателя. Возле ошивался какой-то мужик с кувшинчиками воды. «Уж не грабитель ли
долгожданный?» - с интересом пытались мы угадать назначение кувшинчиков. Но вот подъехал
автобус с туристами-сафаристами. Мужик тут же стал зазывать белых толстых мистеров на
демонстрацию «уникального опыта». Расскажу об опыте подробнее, ибо он позволяет
определить линию экватора без спутникового навигатора и дорожных указателей в любом его
месте, на протяжении всех 40 000 километров.
    Берется круглая посудина (миска, тарелка, глубокая крышка) с отверстием посредине.
Оптимальный диаметр отверстия – один сантиметр. В северном полушарии, если в миску
налить воду, то она будет закручиваться над отверстием, общеизвестно, по часовой стрелке, т.е.
слева направо. Для убедительности демонстрации можно положить в воду спичку. Даже если
    Вы попытаетесь раскрутить водоворот над отверстием в обратную сторону пальцем, то все
равно центробежные силы планеты возьмут свое. Теперь, не переставая доливать воду в миску
(вот для чего нужен кувшинчик – миска ставиться на него сверху и время от времени
пополняется), двигаемся в южное полушарие. Постепенно вращение воды над отверстием будет
замедляться, и остановиться точно на линии экватора. Здесь Вы можете попытаться раскрутить
воду пальцем в любую сторону – она все равно остановиться и вода будет выливаться снизу из
отверстия ровной струйкой, не образуя водоворотов вообще. А стоит Вам пронести всю
конструкцию на десять шагов в южное полушарие, как вода, под действием тех же самых
космических сил, закрутиться против часовой стрелки, т.е. справа налево. Опыт можно
демонстрировать несколько раз без ущерба для здоровья и экологии.
    Возле кенийского города Нануки, Вам предложат за небольшую плату купить красивый
сертификат с печатью, куда Вы можете вписать свою фамилию и похвастаться потом всем
друзьям, что Вы действительно были «участниками уникального эксперимента на экваторе».
    Буржуазные туристы, во время эксперимента ведут себя как малые дети – вырывают из рук
миску и смотрят, нет ли под ней моторчика или магнитика, пытаются раскрутить воду руками,
крутятся вокруг своей оси сами, короче, чуть ли не писаются от восторга.

    23-го октября 2000-го года на экваторе было весьма прохладно. На высоте около 2000
метров было всего около +20-ти градусов по Цельсию и собирался дождь. Закончив
фотосъемку, мы стали искать такое место, чтобы переночевать в палатке точно на экваторе. Но
вокруг были только сувенирные лавки. Продавцы передали нам привет от Кротова, а мы отдали
им письмо для Сенова с Лекаем, которые должны были ехать следом за нами. Еще на экваторе
стоял туалет с водопроводом, построенный как «благотворительность» какой-то западной
фирмой. Между указателем и туалетом, на одной экваториальной линии стоял телефон автомат
по карточкам. Можно было позвонить хоть в Россию, хоть в Новую Зеландию и сказать:
«Дорогая, я вот тут на экваторе стою и тебе звоню!». Я взял несколько использованных
телефонных карточек в качестве бесплатного сувенира и купил один единственный платный
сувенир – за 53 шиллинга маленького слона из слоновой кости, на веревочке. Из Танзании, я
потом отправил его вместе с отснятыми фотопленками в Россию, в подарок своей девушке.
    Все же мы нашли подходящее место для экваториальной ночевки. На другой стороне
дороги стоял выцветший рекламный щит «Кемпинг-отель «Серебряная стрела» - мы находимся
ровно на экваторе в 300 м. от дороги!» Мы решили разузнать возможность вписки в отеле, но он
оказался заброшенным уже несколько лет. Некоторые строения уже разобрали, а то что
осталось, охранял один-единственный старик с палкой, которого звали Архимед. Это дед-
Архимед не понимал по-английски, но нам все же удалось добиться его расположения и
разрешения на установку палатки. Посреди территории отеля стоял знак «Экватор» и на
бетонной площадке в обе стороны от указателя отходила яркая линия. Мы поставили палатку с
таким расчетом, чтобы верхняя часть нас ночевала в северном полушарии, а нижняя – в южном.

    «А не будет ли каких-либо катаклизмов в нашем организме из-за вращения воды над дырочкой?
Вот и испытаем!» – говорили мы засыпая, и мысленно проверяли свои тела на предмет дырочек
и водоворотов.

    Ночевка на экваторе была, как ни странно, самой холодной в Африке. С 16 до 18 часов шел
типичный осенний дождь, в лужах плавали сбитые листья и семена деревьев, похожие на наши
клены. Под утро мы так замерзли, что мне пришлось надеть шарф, свитер и шерстяную
шапочку. Все это я надевал впервые в этой поездке, да и брал я их лишь в расчете на
восхождение на Килиманджаро.

   Перейти к 29-ой главе.

    Вы читаете книгу Г. Лапшина  ©  "Автостопом через Африку. От реки Волги до реки Оранжевой"