«мы» – это Григорий Лапшин и Кирилл Степанов). Впрочем, на этих широтах, календарные
месяцы почти не влияют на температуру. Есть только некий, «сезон дождей», но он ощущается
не столько по холодам, а скорее по частым дождям и размытым дорогам. В Кении, нас ждал,
наоборот, «сухой сезон».
Addis-Ababa переводиться с амхарского языка как «новый цветок в горах». Почти вся
территория Эфиопии – горные хребты и плато, средние высоты – выше 2000 метров, а столица
находиться в горной долине на высоте 2400 метров над уровнем моря.
Все же днем, солнце припекало на наши головы в районе +30 градусов. Рюкзаки были
наполнены подаркам и едой, мы знали, что в столице консервы и крупы дешевле, чем деревнях,
а вот местные фрукты – наоборот.
Первая машина, еще в черте города, оказалась родной «Девяткой». Мы удивились. Все
прояснилось, когда водитель сообщил, что он восемь лет проучился в Киеве. Сейчас сей
образованный человек добился весьма высоких результатов в политике, и даже заседает в
местном парламенте.
Следующей машиной, оказался «нормальный эфиопский грузовик». За две недели
столичной жизни я уже разучился ездить на крыше пыльных грузовиков, предпочитая быстрые
легковые машины с кондиционерами. А Кирилл вообще перелетел сюда из «цивилизованного»
Каира.
Да-да. Отсюда Каир, с его небоскребами, сверкающими гостиницами и ресторанами,
целыми улицами интернет-кафе, сладкими булочками и широкими мостами через Великий
Нил… все это казалось верхом цивилизации! Даже «мусульманские» кварталы Каира были
образцом чистоплотности и аккуратности, по сравнению с задворками православной Эфиопии.
Разве можно сравнить аккуратные домики из глины в плодородной долине Нила, с шалашами из
колючих веток, которые сейчас проносились мимо нашего грузовика, порождая из себя кучи
грязных и голых детей с вздутыми животами? В домике мусульманского крестьянина всегда
чисто и прохладно, есть кувшины для питья, отдельный домик для помывки и туалета. Здесь же
– вопиющая антисанитария и грязь. В хижине, с прокопченными стенами, грязный, заплеванный
пол. В центре – очаг-подставка на древесном угле. Вокруг готовящейся еды копошатся грязные
дети, тощие куры и щенки. Прямо у входа в хижину может лежать козел или грязная свинья.
Воду для питья берут из ближайшей лужи, а купаться если и ходят на речку, то не для гигиены,
а для охлаждения.
Обрабатывать землю эфиопы не любят. Если вдоль Нила каждый клочок земли удобрен,
засеян и обводнен аккуратными арыками, то в Эфиопии не увидишь ничего подобного. Если
возле деревни и встретиться небольшие посевы кукурузы или сахарного тростника, то уход за
ними просматривается весьма условный – все заросло вьющимися растениями и колючками,
часто не подлезешь для уборки урожая, и кукурузные початки висят уже перезревшие.
В арабских странах строжайше запрещается употребление спиртного и наркотиков (кроме
курения кальяна по вечерам и в выходные), а в Эфиопии полно пивных и винных кабаков,
самодельная брага есть почти в каждой хижине. Что касается наркотиков, то почти все наши
попутчики жуют листья какого-то зеленого растения. По их словам, сей наркотик не дает им
заснуть и снимает усталость. Но я пробовать его отказываюсь. Вот и сейчас грузовик завез нас в
поселок Mojo и водитель покупает в магазинчике пакетики со свежими листочками. Прямо у
прилавка отправляет в рот первую порцию, вернувшись к грузовику «веселым и добрым»,
предлагает и нам. Нет уж, лучше мы пойдем пешком на выезд из города и найдем другую
машину.
Следующий самосвал тоже решил постоять в деревне с красноречивым названием Koka.
Прямо из его кузова застопили «Тойоту» с тентом. Машина ехала в областной центр Awasa, но в
кабине уже трое, а в кузове плотно уложены мешки с фасолью. Однако водитель объявил, что
его жену во время родов спас врач, учившийся в СССР. Проникшись к нам, как предстовителям
СССР, чувством благодарности, он откинул брезент, и устроил нас между металлическими
прутьями каркаса, верхом на мешках. Рюкзаки мы припирали спиной, а вот ноги пришлось
свесить над дорогой сзади машины.
Конечно, при такой посадке рискуешь потерять обувь, но зато тебя обдувает ветром со всех
сторон, что в Африке немаловажно. Можно пользоваться обзором во все стороны,
фотографировать. Правда, выхлоп двигатели и дорожная пыль очень быстро загрязнили наши
лица и одежды, но зато мы ехали с очень приличной для Эфиопии скоростью, порядка 80-ти
километров в час. Заехали к другу водителя, в какой-то маленький городок. Друг был
содержателем отеля и гостям из далекой России перепало по бутылочке «меринды».
Километрах в 100 от столицы, асфальт кончился, на дороге были такие ухабы и колдобины, что
временами быстроходной «Тойоте» было лучше ехать по обочине, чем «по трассе». Когда в
восьмом часу мы приехали таки в город Аваса, то так устали от тряски и пыли, что с трудом
смогли поблагодарить водителя и разогнуть ноги и спины.
Осмотрелись, стоим на темной, широкой улице. По прогнозам нашего консула, как раз
сейчас нас должны били начать убивать и грабить. Но, пока мы были скрыты темнотой, нас не
беспокоили даже ю-юкалы. Рядом светилось иллюминацией здание современного двухэтажного
отеля. Может быть они позволят нам поставить палатку на своей территории?
Сторож ответил, что дежурный администратор сейчас отъехал, заселятся в номер мы не
захотели и решили подождать возвращения начальника. Но тут в помещение заглянул друг
сторожа, студент лет 23-х. Этот парень уже на пятой минуте общения предложил нам пойти
переночевать к нему в дом.
Настоящий, городской каменный дом. Половину дома занимает кафе, которое и содержит
многочисленную семью. Комната холостого студента очень мудро имела собственный вход на
боковую улочку – можно приводить гостей не напрягая домашних. Из мебели в ней была лишь
широкая кровать и магнитофон. Хозяин заверил нас, что блох и вшей здесь нет. Нам
предложили ночевать в этой комнате, а сам хозяин на ночь обещал уйти куда-то еще. Пошли в
кафе, приготовить макароны на ужин. Посетителей было немного, большинство смотрели
телевизор. Чтобы не прятать нас от собеседников на кухню, керосиновую горелку вынесли
прямо в зал, чтобы мы могли одновременно готовить ужин и рассказывать всем о нашем
путешествии.
На следующий день мы ехали на локальных машинах марки «тойота-хай-люкс», которые
ехали исключительно от одной деревни к другой. Эти машины очень популярные в Африке, в
их открытых кузовах возят женщин и детей, мешки с продуктами, коз и овец, кирпичи и мебель,
даже полицейские нас подвозили в кузове такой машины. Проехав за полдня 130 километров,
мы сменили шесть машин, побывав во всех шести деревнях на этом участке дороги. Пейзаж
постепенно менялся, горы уступали место плоским равнинам, с уменьшением высот,
температура увеличивалась, в нескольких достаточно влажных местах, мы проезжали участки
тропического леса, где вдоль дороги махали своими длинными листьями банановые кусты и
прямые деревья папайя. Это были те самые плантации, откуда возят фрукты на столичные
рынки.
В деревне Fiseha Genet мы застряли почти на три часа. На единственной асфальтовой улице-
дороге стола целая колонна грузовиков «Volvo» с прицепами, которые направлялись в Кению,
но поедут только завтра. Больше в сторону Кении никто ехать не хотел.
Неожиданно начался тропический дождь – потоки воды на глазах смывали с поверхности
легкий плодородный слой, и обнажали тяжелую красноватую глину, на которой не росли даже
колючки. Действительно, земледелие здесь очень рискованное.
От дождя мы спрятались в местной аптеке. Внешне, от других магазинчиков, этот глиняный
домик отличался только тем, что был выкрашен белой краской. Выбор лекарств был небольшой,
каждого по две-три упаковки. Зато, как и во всех остальных магазинах, в больших количествах
продавались презервативы. Некоторые коробки были так роскошно упакованы, что сошли бы за
подарок к юбилею или свадьбе.
На внутренних стенах аптеки, вместо обоев, на высоте одного метра, висела подробная
цветная агитация-инструкция, как надо правильно пользоваться презервативом. Всяческие
организации «планирования семьи» не жалеют денег на снижение рождаемости и профилактику
СПИДа. Наверное, ни в одной эфиопской школе нет таких красочных учебных пособий, как в
аптеке. На противоположной стене, для тех, кто все же не внял содержанию предыдущего
плаката, не менее красочный и подробный плакат о том, как надо принимать роды. Ведь
квалифицированный акушер здесь такая же роскошь, как и любой другой врач. А так зашел
человек в аптеку, посмотрел картинки на стенах, глядишь, как-нибудь и поможет при родах…
Более скромные, трехцветные рисунки под потолком, объясняли как бороться с другими
распространенными заболеваниями. Вот, например, содержание плаката «по обезвоживанию
организма в результате поноса»: Картинка 1. Сидит довольный, здоровой ребенок, но как бы
полый внутри. Его внутренность заполнена синенькой водичкой до уровня глаз; Картинка 2. У
этого же ребенка понос, он скорчился на корточках, струйка воды хлещет сзади и внутри
организма воды осталась только треть от предыдущей картинки; Картинка 3. Заботливая мать
подносит ко рту ребенка кувшин с водой (из лужи?) и организм ребенка снова наполняется
жидкостью до нужного уровня. Вот так, для неграмотного населения, показываются способы
облегчения страданий еще при трех-четырех распространенных болезней. Это в развитых
странах привыкли, чуть что, сразу «семейному доктору» звонить. А здесь – смотри картинку, и
сам помогай ближнему.
Я вспомнил, что и в России, в последнее время появилось много пособий по всяким
«медицинским вопросам», «гомеопатическому лечению» и даже «аура-терапии». К чему бы эти
такие аналогии?
К трем часам дня ливень кончился. Мы сели у дороги на рюкзаки, поедая купленные булки.
Местные дети, которые уже устали просить денежку, вместо «ю-ю!» стали по человечески
просить хлеба и получили угощение за свою образованность. На радостные крики
счастливчиков, тут же сбежалось половина населения деревни. К счастью, через сорок минут
нас спас англо-говорящий старик, который посадил нас в кузов верхом на мешки с копченой
рыбой.
Через час он свернул в центре огромной красноглиняной деревни Agere Maryam. На сколько
хватало глаз вокруг толпились красно-коричневые домики. По красно-коричневым улицам к
нам бежали десятки коричневых ю-юкал. Уже через пять минут я насчитал вокруг нас больше
ста детей. Для меня все это было уже знакомо, а вот Кирилл впервые подвергался столь
массированной атаке. Нечего было и думать о том, чтобы купить хлеба или чаю – пришлось
шагать в окружении орущей толпы на голодный желудок.
Когда дорога поднялась на гору, мы уселись напротив местного госпиталя, решив, что если
сегодня уже не уедем, то попросим на территории госпиталя укрытие от ю-юкал. На
протяжении двух следующих часов мимо проехало всего две деревенские машины, а детей
вокруг нас, я насчитал 58 кричащих ртов. Не помогали на размахивания колючей палкой, ни
обращение за помощью к взрослым жителям. Кирилл впал в апатию и только злобно огрызался,
когда кто-нибудь из детей хватал его за одежду. Я же пытался, в меру сил, контролировать
трассу и сохранность наших рюкзаков.
Пошли в госпиталь, но тупой охранник нас не пустил, сказав, что сейчас нет ни одного
начальника. Один из подростков 16-ти лет сказал, что в деревне есть еще один белый человек.
Это был реальный шанс и мы попросили отвести нас к нему.
На окраине деревни, даже можно сказать, на личном хуторе, жил священник из местной
церкви. Сам он был из Норвегии, а семья его жила в 110 километрах на юг, в следующей
деревни Yavello. Он вписал нас в маленький гостевой домик и уехал куда-то до утра. Вписка
оказалась как всегда кстати, так как ночью снова пошел дождь.
Утром норвежец пригласил нас позавтракать в дом. Угощал чаем с хлебом и джемом, очень
удивлялся нашему путешествию, но больше расспрашивал про Россию, чем про Африку. К
девяти часам распрощались, он пошел в свою церковь, а мы на знакомую позицию возле
госпиталя. Уже через пять минут мы залезли на огромный грузовик, который вез целую гору
ящиков с бутылками «джина» и «пепси».
Через полтора часа заправились горючим на повороте в Yavello – отсюда до ближайшего
жилья более 100 км в любую сторону. Бескрайнее море колючих кустарников, среди которых
возвышаются коричневые башни термитников. И только дерево с сиреневыми цветами на АЗС
еще долго маячило цветным пятном на коричневом горизонте. Нитка асфальтовой дороги, как
стрела, ровно разрезает пополам пространство колючек, вдоль дороги – узенькая тропинка для
верблюдов и редких пешеходов. Мелькнет один черный силуэт с длинным копьем, и снова
пустые заросли, кажущиеся абсолютно безжизненными – кусты сбросили листву, а редкая трава
– пожелтела и пожухла.
Еще через сто километров остановились в деревне Mega выгрузить несколько ящиков с
бутылками. Круглые хижины из глины, крыши крыты обрывками мешков, упаковочного
полиэтилена. Между конусов хижин возвышаются конусы термитников, иногда, у горизонта,
они даже путаются друг с другом. Если термиты питаются древесиной, то чем здесь питаются
люди? Термитами?
Не видно никаких огородов (да и что вырастет на этой красной глине?), не пасутся стада
овец или коз (что им здесь кушать?), нет никаких рек или ручьев, да и вообще, непонятно, где
они берут воду. Мы прошли несколько магазинов, попили чай с булками. Фруктов в деревне не
было совсем, даже бабушки, продающие кучки из трех твердых серых лимонов здесь куда-то
исчезли.
